[D&D 5] Архивы Купола (Боль и Гнев) | ходы игроков | 3. Дойти и увидеть

  Служба в «Вересковой лощине» близкое знакомство с трупами для солдаток не предусматривало – откуда их взять, спрашивается? Смерть от старости есть просто смерть, а несчастные случаи – удел лекарок и беда тех, кому не повезло оказаться рядом. Единственный раз до войны я видела умершую дурной причиной – лесорубку из недалекого лагеря раздавило неплотно закрепленными бревнами, а мы помогали нести ее, а, вернее, то, что от нее осталось, в деревню. Блевала я тогда, признаться, дальше, чем вижу…
  Да и на войне, если честно, особо разглядывать не приходилось. Жертва первого боя, бедняжка-Эннис с пробитой грудью казалась почти живой, а в генеральной баталии было немножко не до того, чтобы приглядываться. После, собственно, тоже – немножко не в том состоянии я была, чтобы смотреть на павших сестер.
  Я подняла тяжелую руку Луизы и, сглотнув плотный комок в горле, отвернулась. Не потому даже, что коснулась иссеченной покойницы – до меня дошло, наконец, что такой же могла быть и я, не восреси меня Мама. Неподвижной, холодной, восковой, с навеки застывшим взглядом. Подняла глаза к верхушкам деревьев, промаргиваясь от подступивших слез жалости: к себе, сказать по-честному, не к этой бедняжке.

  Но справилась все-таки. Сумела все удержать – было бы что! – и сдюжила не разреветься. А что морда лица покраснела – ну так извините и подвиньтесь. Осматривала я Луизу внимательно, последовательно, чтобы убедиться, что именно солдатское оружие послужило причиной смерти, а не было результатом глумления над зарубленным топором трупом. И, вроде бы, так оно и было: разве что отрубленные фаланги не вписывались в общую картину. С другой стороны, безусловным свидетельством преступных намерений это тоже не было, и вряд ли являлось причиной огород городить. А, впрочем, нехай старшая решает: мое дело маленькое – указать на странности, и шабаш.
  Склонив вместе с Кирой голову, я проводила покойницу в последний путь. Мужелюбка или нет, она была одной из наших сестер, и сказать ей напутственные слова было правильно.
  - И пусть живые помнят имя твое, - завершила я молитву, соединив ладони. А после, выждав для порядка пару секунд, перешла к делу, - Командующая, вроде бы Луизу действительно митраисты убили. Только вот, - приподняла я кисть, - пальцев чутка не хватает, будто отрубили их. Что думаете?

  Начальство наверняка заметило то же, что и я, но доложиться было нужно хотя бы во имя дисциплины. Выслушав меня, рамонитка распорядилась отобрать у косматых топоры – логичная идея, признаться. И нам спокойнее будет, что никто из мужиков не выкинет никакой фортель, и потом, на привале можно будет инструменты к делу приспособить. Одна сплошная польза.
  - Слушаюсь, - щелкать каблуками я не стала – условия не те. Поднялась просто, собираясь исполнить приказ.

  А пока мы рассматривали бедняжку, мудрая Иоланда продолжала допрос бородачей, пытаясь вытянуть из них хоть что-то полезное. И сестренку помочь попросила, видать для того, чтобы Бьё не чувствовала себя забытой и ненужной. Хорошая попытка, вот только предсказать реакцию любимой я не бралась: она – девушка эмоциональная, пережившая за сегодня массу трудностей, и сейчас пребывавшая не в лучшем состоянии. Могла и вспылить, могла и нет.
  Ну, будет видно, а мое дело – топоры. И следить за космачами вполглаза, чисто на всякий случай.

При известии о том, что деревня полностью сожжена, Гильом, было приставший с земли, плюхается в пыль на задницу обратно. Определенно, для троицы космачей это вовсе не было очевидным результатом сегодняшнего вторжения.

- Вот так вот, - только и сказал поникший рыжебородый, и в этом его настроении уже точно не было ничего наигранного. - И барак тоже погорел? И нашенские все? Так что ж это деется-то? А куда ж нам теперь итить?

Вопрос был и в самом деле непраздный. Это Сестры по делам своих Содружеств, бывает, меняют регулярно место жительства. А кое-кто, как те же бродячие бардессы, и вовсе всю жизнь находится в пути. Домашние же мужики, быть может, и имели представление о существовании других деревень в Закуполье с такими же как они, однако для них это было больше умозрительной концепцией. И как именно их сейчас встретят у первого же заслона - одним Богиням ведомо. Могут и порубить в самом деле под настроение. Возиться же ради трех космачей, чтобы переправить их в какую-нибудь соседнюю деревушку со своим бараком - нужна ли кому такая морока?

И нужно ли морочить головы подобным сводному отряду на ответственном задании?

Каков бы ни был ответ на этот вопрос - последнее слово, очевидно, за Кирой.

Бьянка медленным движением повернула голову к Ио, хотя ее глаза не отрывались от бородачей.

- Они не дали нам никакой ценной информации по нашей миссии, - сказала она на Фимэлике, - Я думаю, стоило спросить прямо, видели ли они отряд, движущийся от купола уносящий что то, и, получив ответ, тут же двинуться дальше. Унас богиня умирает, судьба этих троих и даже, прости меня Аэлис, тела Луизы настолько не важны, что... Извините за возможную резкость, но мы потеряли так много времени на этих безмозглых существ...

Бьянка глянула на этих троих. Могут быть опасны? Да, могут. Еслихоть одна Сестра пострадает от того, что их отпустят, то это будет на их совести.

- Направить их к нашим заставам. Пристрелят и дэв с ними. И тело их жены вручить, может шанс это им даст. И двигаться. Скорее.

Закончив речь на фимэлике она снова повернула голову к космачам.

      Ио раскрывает глаза шире, когда косматый начинает изливать на неё свои переживания и вопросы, не в силах поверить, что именно с этим им приходится бороться теперь. Сколько бы доброты не было в женщине, особенно на старости лет, в её голове всё равно не укладывалось: мир наталкивал их на такую встречу, чтобы что?
      Перед её глазами — лечебница и сёстры, тут и там лежащие на полу, потому что мест для них уже не было. Милая племянница, обезумевшая, и не в силах понять, кто перед ней стоит, истекает кровью. Сёстры-лекарки, которые без сил смотрят пустыми глазами, потому что у них не осталось ничего и даже бинта для того, чтобы спасти очередную страдалицу. И ещё сколько тел осталось на поле боя? Сколько погибло, чтобы они... выжили?
      Из мыслей Иоланду выдёргивает голос Бьянки. Послушнице приходится несколько раз быстро моргнуть, чтобы вернуть себе фокус, а выслушав её до конца, она кивает головой.
      — Не надо извиняться: ты права, — кивает она девушке прекрасно понимая её переживания, коротко отвечая ей. Пусть Ио не чувствует укола совести за их неожиданную остановку, они действительно потратили на них своё время. А кто знает, какая секунда им будет нужна в будущем; ей только остаётся надеяться, что это не будет очередным выпадом со стороны близнецов, если потеря будет слишком заметной позже.
      — Если здесь ещё остались митриане... эти бестолковы и слепы, думающие только за свои шкуры, — только произносит она на мнение Бьянки. Даже, если тому шанс слишком мал, лучше не дознать информации от мужиков здесь, чем получить неожиданный отряд откуда не ждал. Впрочем, выглядит она не требовательной к тишине: если Бьянке захочется что-то спросить у косматых напрямую, Иоланда не стала бы закрывать ей на этом деле рот.
      Когда из-за спины косматых появляется Кира с Роситой, она продолжает говорить на фэмлике, как и прежде делала это в коротком разговоре с Бьянкой:
      — Не похоже, что они что-то знают: туда, — кивая откуда они пришли, чтобы снова перевести взгляд на сестёр, — слышали только топот и крики, обратно, по всей видимости, остатки выживших с оскорблениями. Я не стала спрашивать напрямую про наши поиски, но они не лучше лошадей с шорами на глазах.

  — Отбивалась она, – с лёгкой грустью Кира ответила Росите, не сразу поняв, к чему она спрашивает. Для многих девушек в Куполе не было, кроме совсем уж очевидной, разницы между дикими и одомашенными мужиками. Они могли, спасибо Богиням, прожить жизнь и не разу не встретиться с косматым. Так что подозревать любого мужика в гнусном коварстве было естественно. Да и сама Кира, будем честны, не имея дело с домашними мужиками, не знала, чего стоит ждать от них на самом деле.
  — У топора нет гарды, – Кира перехватила кисть Луизы из ладони Роситы и продолжила непривычно тёплым тоном, будто говорила вовсе не о страшных вещах, — Она отбивалась топором и вражеский удар пришёлся по руке, скорее всего с целью выбить оружие.
  Всё-таки Фиби была хорошей наставницей.

  По возвращению Кира, выслушав Иоланду, угрюмо кивнула. Ей не нравилось, что по итогу вынужденной задержки не удалось получить хоть какой-нибудь полезной информации. Но если кто-то и мог деликатно прощупать бородачей на интересующую сестёр тему, то только Ио. Так что от мыслей устроить жестокий допрос и потенциально потерять ещё больше драгоценного времени, Кира отказалась.
  — Топоры конфискуем, – строго начала храмовница, обращаясь к мужикам, — Спросят, так и доложите, что повстречали патруль. Тело сестры Луизы до границы Купола донести и передать на захоронение другим сёстрам. Там же старшим и отчитаетесь, кто такие, и повторно расскажите, что произошло. Они же и решат, куда вас пристроить.
  — А теперь – идите, – Кира махнула рукой, как бы пресекая возможные возражения, и слегка припугнула напоследок, — Лично проверю потом, как всё прошло.
  Угрозу Кира действительно собиралась привести потом в исполнение, если получится. Даже не столько в память о сестре Луизе, сколько для успокоения собственной души, что своим решением она не наломала новых дров. Тем более был шанс, что если до мужиков будет кому из сестёр дело и их начнут расспрашивать, то это, возможно, подпортит карты Командоре раньше времени. Сейчас Кира старалась об этом не думать.
  — И мы пойдём, – подытожила храмовница и добавила близняшкам, — Топоры их на двоих понесёте.

Наверное, в этот момент, когда строгая вооруженная женщина со своим отрядом решила покинуть троицу косматых, отняв у них топоры, но оставив жизни, Гильому сотоварищи стоило бы облегченно выдохнуть и в самом деле продолжить путь, благодаря Богинь (которых домашнее мужичье, похоже, как-то искаженно, по своему, но почитало) за то, что судьба обошлась с ними в этот страшный день так легко. Однако сообщенная Иолой новость о том, что Выперок больше не существует, придала рыжебородому какой-то отчаянной смелости. Вскочив на ноги, он согнулся в три погибели, привлекая внимание жрицы, показавшейся ему, невзирая на свою настороженную позу, самой доброй из "добрых женщин":

- Ой, добрые женщины, да как же ж так-то? Да коли нету на свете больше белопроизводительницы, да кто ж нам поверит-то? Скажут - все вы, косматые, кругом виноваты, да поколют как поросей! - похоже, отсутствие жестокости в обращении придало Гильому не смелости даже, а дерзости. - Гумагу нам надоть, без гумаги быть нам битыми!

Даже старая воительница Кира не могла сейчас с уверенностью сказать, чем обернется встреча косматой троицы с передовым заслоном армейских, а вот бородач чуял пусть не умом, но задницей, что хорошего его ждет мало. Ума ему, впрочем, хватало, чтобы не цепляться Иоле за полы и не заступать дороги, но выл он и юродствовал вовсю. И в этот момент заговорил, наконец, самый молодой из Луизиных мужей - что явно сбило Гильома с затянутой ноты:

- Есть у нас гумага, - сказано это было довольно тихо, но действие короткая фраза произвела на рыжего самое обескураживающее, и даже умственно отсталый воззрился на товарища в удивлении, издав очередной вопросительный "Ыгык?"

- Есть у нас гумага, - молодой извлекает из-за пазухи свернутый измызганный листок, прорванный посередине, и, как только он его разворачивает, кавалеристка Росита первой и сразу же узнает след и форму копыта в подкове. Да, такое бывает, если уронить важный документ под ноги своей норовоистой кобылке (от одного воспоминания начинает звенеть в ушах, словно Мириам снова обкладывает тебя с головы до ног монументальным армейским "загибом" на четырех языках, ни разу не повторившись). Вот только, как кавалеристка, Искорка отлично знала, какого размера лошадиный след, а дыра, которую она видела сейчас, была существенно меньше, и форму имела несколько иную.

- Ты откудова ее взял-то? - растерянно оглядываясь на Ио, спрашивает Гильом.

- Так вы ж мене послали с-под бревна доглядать, совсем душегубы убегли али нет. Вот я смотрю - на дороге пусто, а посередке гумага лежить.

- Так что ж ты мне не сказал-то? - возмутился старший из мужей Луизы.

- А рази ты спрошал? - резонно парировал Малыш Пейре.

Рыжебородый демонстративно схватился за голову, явно не ожидая от такого поворота ничего хорошего.

- Освятить токмо гумагу надоть, - протягивает листок Иоланде молодой мужик, и та только теперь начинает понимать особенности мышления и восприятия космачей в применении к документам.

***

Еще двадцать лет назад бумага была под Куполом сравнительно дефицитным предметом. В делопроизводстве и обыденной жизни были весьма распространены выскабливаемые многократно и до дыр пергаменты-палимпсесты, а в учебных заведениях пользовались исключительно церами. Однако все круто поменялось, когда у Ручейной Кузни была построена новая большая мануфактура, которой отдали под сырье недавно оказавшиеся под рукой сестер обширные посевные площади. Разумеется, массовое производство дешевой льняной бумаги принесло много пользы ученым сестрам и бардессам, но по-настоящему революционные изменения произошли в сфере управления и администрирования. Документооборот внутри Содружеств и между ними резко возрос, у начальства появились новые потребности в оперативной отчетности, поэтому стало расти в числе особое племя Сестер, занятых исключительно конторской работой. Собственно, еще на памяти Киры у Командоры не было специальной делопроизводительницы - предшественницы Самины справлялись с бумажной работой как-то сами. И как-то так получалось, что многие простые вроде бы дела, будучи перенесенными на бумагу, оказывались совершенно запутанными и затянутыми, буквально тонули в ворохе рапортов, докладных, накладных... Та же Амира была еще ничего девчонкой, дело свое знала и с храмовницами обращалась душевно, по-сестрински. А бывали среди этого конторского племени такие девки, что от пяти минут общения с ними удавиться хотелось.

"Бюрократией" окрестили это явление. В деревнях, среди малограмотных крестьянок, впрочем, говорили - "дурократия". Ясное дело, с перегибами у потерявших берега конторских Сестер всячески боролись, а в представлениях бардесс бюрократки стали едва ли не самым распространенным типажом отрицательных персонажей и самой доступной мишенью для сатиры. Однако, бумажный вал все равно продолжал нарастать, росло в числе и количество конторских, и, очевидно, Старшие считали, что польза, которую все это дело несет Куполу, будет повыше издержек. Старшим виднее, конечно - и дай Богини, чтобы кипы отчетов и докладных позволяли им видеть дальше, а не заслоняли взор от реальной жизни...

Среди малограмотных крестьянок на новых территориях Закуполья бумажки приобретали, похоже, некое мистическое, сакральное значение. Правильно оформленный документ открывал многие недоступные двери, приводил в движение громоздкие механизмы управления, стоило ли удивляться новым поговоркам в стиле "без бумажки ты букашка"? А уж в восприятии совершенно неграмотных космачей "тугамент" и вовсе являлся чем-то вроде магического артефакта, который жрица Рамоны могла освятить так, чтобы даровать им защиту от обозленных и подозрительных воительниц.

Вроде бы нелепое, варварское суеверие - однако кое-что в нем есть.

  Я была уверена, что сейчас мы отправимся дальше, оставив косматых за спиной, даже оправдание вынужденной задержке нашла: это просто такая своеобразная стоянка, чтобы отдохнуть и восстановить силы - дух перевели, болтальником почесали, покойницу в последний путь проводили, и будет. Можно и новый марш-бросок делать. Даже песенку бравурную подбирать стала, чтобы легче идти.
  Но не тут-то было. Бородачи совсем оборзели, решив, что от нас можно что-то требовать. Я посмотрела на командиршу; нахмурившись, вперила взгляд в мужиков: они что, совсем убогие? Видимо, совсем, раз пошли на такую глупость.

  Оставлять Бабку саму разбираться с наглецами я не собиралась: не командирское это дело, цивильных строить - не по чину. На такое десятницы есть, ну или, в нашем случае, я. За неимением гербовой пишем на простой, чего уж!
  Шаг вперёд, руку бросить на рапиру. Одну ногу вперёд, в фехтовальную стойку, вес на неё перенести. Полезут в драку - можно сразу пружинно отскочить назад, и на импульсе движения вырвать клинок так, как учила ещё в Крепости Гайя - гардой по мордам нападающего. Такой приемчик заставляет агрессора мигом позабыть о махании кулаками, сосредоточившись на сборе зубов с земли. Вряд ли эти придурки попытаются одолеть нас, но даже Богиням не ясно, что творится за их толстенными черепными коробками с крошечным мозгом!

  Тем временем космачи вытащили "свою" "гумагу", замахав ею, как пьяная ткачиха - новыми трусами. Я сразу приглядела след от копыта - и сожри меня дэвы, если это был не ишак того толстого клирика! Пришлось быть резкой, как удар по дых задремавшей дежурной от похмельной начкара.
  - Слышь, бык комолый, ты чё щас сказал? Чё, решил, что вправе от паладинши, - дёргаю головой на Киру, - что-то тре-бо-вать? - специально делю слово по слогам, для большего эффекта. - В рыло захотел? Организуем!
  Рявкнув последнее слово - вышло, вроде бы, как положено: отрывисто, хлестко, жестко - делаю паузу, чтобы гусеница слов доползла до червивого яблока их мыслей. Потом продолжаю, переходя на командный тон:
  - Прекратить прошения - иначе будете битыми прямо сейчас, уяснили? Мы вас в расход не пустили - чай, и другие тоже не пустят. Так что харэ бузить! А эту бумагу мы забираем - на ней могут быть сведения о врагах Купола, и вам с ней сразу голову с плеч сделают. Цените нашу доброту!
  Стараясь придать облику монументальность и суровую неприступность, подгоняю тугодумов, чтобы не медлили и отдали-таки без лишнего верещания документ мудрой сестре Иоланде:
  - Ну?

      Иоланда кивнула головой Кире, переведя взгляд на оружие, а затем в сторону кустов, где лежало благословленное тело. Что ж, пусть для Луизы история ещё не закончилась, но по крайней мере, у неё будут те, кто готов добраться до цели. Возможно, когда они вернутся обратно, под Купол, они смогут найти её похороненной где-то на территории; хотела бы она такого, впрочем, учитывая отшельный от сестринской общины образ жизни?
      Задача была дана и она уже разворачивалась спиной, когда косматые снова открыли свой рот. Раздражения Ио показывать не стала, больше удивилась: смелость это, или наглость, роли никакой не играло — тот факт, что отряд останавливался и спотыкался на тех, кого на деле презирал с самого рождения... стоило отдать должность их женской команде. И точно похвалить за неравнодушие к нерадивым.
      Она молчит до момента, а когда уже оборачивается, чтобы посмотреть на Киру: работать без согласия командира она не планировала так уж отчётливо, Иоланда получает кивок... а вместе с этим со стороны выскакивает и Росита, готовая защитить честь отряда. Как бы не хотела Ио скрыть свою улыбку, у неё не получается, отчего приходится потупить несколько секунд взглядом в землю.
      Солдатские привычки всегда выглядели на фоне библиотекарной бабушки, пусть и знающей, как держать оружие и, в целом, вести себя на поле боя или на заставе, немного иначе привычного.
      — Спасибо, — на флэмлике замечает Ио, понимая, что здесь не было места никакой благодарности: Росита выполняет свою работу. Затем бумага снова приковывает её взгляд и женщина делает шаг, протягивает руку вперёд.
      — О таком нужно было сообщить сразу же, как вы встретили нас, — строго говорит Иоланда, бросая взгляд на того, кто молчал с глупой причиной. Ишь какой, нашёлся: его не спрашивали. После такого можно и голову с плеч в ладони словить, уж слишком пахнет непослушанием и попыткой устроить диверсию.

Наверное, слова и обращение в стиле Роситы были для мужиков достаточно привычными и понятными. Они все как-то синхронно сжались и втянули головы в плечи, выслушивая тираду военной, стараясь выглядеть даже визуально меньше - видимо, некоторых женщин их очевидное превосходство в физических размерах и кондициях здорово раздражало. Особенно старался умственно отсталый - он даже колени подогнул, так и застыв в нелепой и неудобной позе. Ясное дело, ни о какой агрессии со стороны этого безрогого скота и речи не шло. Юнец передает бумагу для изучения Иоланде, и та пытается привычно погрузиться в чтение... однако натыкается на нечто непонятное. Низ порядком изгвазданного листа, продырявленный копытом примерно посередине, занимал, видимо, некий текст на тривиальном умбрике, но от текста этого сохранились лишь обрывки по краям:

Сей фра****ческого зна-
ния пре******них
сказ******ересь.
Нужно ос*******тиков,
мнящи******бреннов
Бере********гословением
Митрио*******

От последней строки, сохранилась лишь правая часть - ***кенский". Судя по отступу от основного массива текста - было похоже на подпись. Да, окончание, очевидно указывающее на происхождение адресанта, по принятому у клириков митриан обычаю - Иоле приходилось читать кучу трудов, подписанных многочисленными Массинийскими, Венетскими, Перугианскими, так что контекст был очевиден. "Хаакенский"? Подходит, хотя в Мидгарде хватало мелких городов с схожими окончаниями, так что поручиться точно не получится. С этим было более-менее понятно, а вот сохранившаяся половина листа представляла собой нечто странное. Разлинованная таблица, испещренная какими-то странными пиктограммами, часть которых напоминала буквы умбрийского алфавита, а другая часть заставляла вспомнить уже берберийское письмо. Запись выглядела при этом какой-то "прыгающей" - символы располагались в строке на разной высоте, с разными интервалами - в общем, на текстовый шифр это было так же непохоже. Иола нечасто ставили в тупик бумаги из внешнего мира, но вот сейчас, кажется, был тот самый редкий момент.

Зато заглянувшая жрице через плечо Бьянка сразу узнала эти символы. Староумбрийская нотная запись - архаичная, неудобная, однако сохранявшаяся Культом при записи песнопений и мелодий в неизменном виде уже многие столетия. В Коллеже, разумеется, пользовались собственной системой линейной нотации, однако на теории музыки заставляли разбирать самые разные формы музыкальной письменности, и натаскивали на это дело довольно туго начиная с самых младших курсов. Даже в голове Бьянки, далеко не самой талантливой исполнительницы на своем потоке, осталось достаточно знаний для того, чтобы, хорошенько наморщив лоб, расшифровать эти идиотские пиктограммы, а то и воспроизвести на своей флейте.

- Это... - сказала Бьянка и тут же осеклась. Да, она понимала , что это. Но все, что пришло с косматыми ДОЛЖНО вызывать опаску. Бездумно играть эти ноты было бы глупо... Однако девушка попыталась у себя в голове проиграть мелодию, написанную на листе.

Она сцепила зубы, наморщила лоб и чуть вытянула губы, настраивая разум на режим воспроизведения музыки.

Ла-ла-ла?

Нет, конечно она не была самой талантливой из учениц, но на ее счастье - одной из самых усидчивых и серьезных. Что, кстати, не вполне одобряли. Неправильная бардесса, ха! А может она то как раз все правильно делала. А может ее судьба нести в массы не радость и искусство, а учение?

Так, хватит анализировать и рефлексировать! Сфокусируйся на музыке в голове. В Сторону Роситы не смотреть , НЕ СМОТРЕТЬ.

  Все-таки со стадом надо общаться, ну, как со стадом. Рявкнула, гаркнула, предупредила, что сейчас огребут – и космачи стали как шелковые, едва стелиться по земле не начали. И правильно – нечего на женщин пасть раззевать и требовать что-то. Передали они Иоланде документ, я шажок вперед сделала, чтобы добавить им еще чутка страха, но и без того оказалось достаточно. Убрав руку с эфеса, я отрывисто кивнула на благодарность бабушки и отступила назад, встав рядом с командиршей.
  Тем временем моя любопытная сестренка сунула нос в бумагу и, кажется, с ходу все поняла – я же говорила, что Бьё – самая талантливая! Глаза любимой затуманились, и она начала что-то насвистывать. Первой моей мыслью, скажу честно, было прервать ее: а ну как там какие-то заклинания бородачей, и Бьё, сама того не желая, наворотит дел. Я даже качнулась вперед, но вовремя себя остановила, задав мысленный вопрос: «А не сорвет ли мое вмешательство концентрацию Бьё? И если сорвет – то какая гадость может за этим последовать?». Ответа на это у меня не было, и я решила, что самым правильным будет довериться Старшенькой: она наверняка знает, что делает, а мешать умной женщине – только все портить. Лучше просто постоять живым напоминанием косматым о том, что за новыми глупостями может последовать наказание. А потом, надо будет, вмешаюсь, не надо будет – дождусь.

  Естественно, просто стоять и лупать глазами я не стала – Богинюшки знают, что это выше моих сил. Скользнув еще раз по Бьё раздевающим взглядом – чисто для собственной услады и «поднятия боевого духа личного состава» - я повернулась к Кире:
  - Командирша, - начала я негромко, чтобы не мешать сестрам поумнее своей болтовней, - Я готова поклясться, что на этой цидуле – след от копыт не коня, а самого натурального мула, на котором ехал священник: размеры же! Ну, вы понимаете, какой священник, – Я скосила глаза на мужиков, показывая начальству, что не глупа и понимаю, что выкладывать всю подноготную при посторонних бородачах, даже если они не понимают фимэлик, не следует. – Думаю, есть смысл чуть задержаться и попытаться понять, что там. Прошу вас, доверьтесь Бьянке – я уверена, что она разберется и выскажет дельные мысли.

      Сначала подпрыгивающие брови, впивающийся в бумагу взгляд, любопытно, что играет на её лице быстро перестаёт играть красками, меняясь толикой разочарования. Совсем не в содержимом письме, а как раз наоборот: в этот раз Иоланда быстро находит недовольство к собственным способностям, не сразу понимая, о чём идёт речь.
      На кой чёрт им библиотекарь, который потратил всю жизнь в копошении в бумажках, если не может разгадать мелкую загадку за долю секунды, которых и без того у них нет?
      Она погружается в собственные мысли, не сразу обращая внимание на то, что позади к ней подходит одна из близняшек. Совсем сквозь шум внешнего мира до неё доносятся слова на счёт мула; значит, они всё же на верном следу? Получается, что эти трое дураков могли незаметно для себя пройтись по дороге, где отряд наёмников наткнулся на жреца Митриоса да украл ларец? Незаметно для себя, Иоланда крутанулась на месте, поворачиваясь спиной к косматым, задумчиво делая несколько шагов вперёд. Это точно не Климент, хотя едва ли ей в целом хочется циклится на одном и том же письме, как единственной зацепке, которая у них была прежде. Почерк то хоть похож? — спрашивает она саму себя, всматриваясь в остатки текста, которые не были уничтожены копытом. Первую половину она не понимает совсем, перебегая со строчки на строчку по новой снова и снова, шепча себе под нос попытки сформировать хоть какие-то слова. Бренны... Остановить фанатиков. Берег? Берегись с благословением?
      — Неужели еретики, — бубнит себе совсем тихо Иола под нос, размашисто оборачиваясь обратно к косматым лицом, строго спрашивая, в основном обращаясь теперь к молодому из них:
      — Где бумагу нашли? Чем точнее укажите, тем меньше проблем будет с ними, — кивая головой в сторону Роситы и Киры, она только потом замечает, что не одна Иола занимается мыслительными процессами. Отнимая своё полное внимание от листа, женщина обращает внимание на Бьянку, приподнимая бровь и осторожно спрашивая:
      — Что-то вспомнила?

Ла-ла-ла?

С самых первых нот этой небольшой музыкальной темы стало понятно, что на голом вокале ее вытягивать будет затруднительно - этак и поперхнуться легко. Паузы, тональность - все было не очень обычным для тех упражнений, которые практиковались в Коллеже. Темп - определенно танцевальный, но на стандартные джиги, которые любая бардесса должна уметь безупречно исполнять в любом состоянии, хоть после доброй кварты гнилухи, хоть после трех суток на ногах, совершенно непохожий.

Бьянке вспомнилась однокурсница по имени Нгози - текрурийка из потомков самых первых беженок, основавших некогда Купол. Активно интересовавшаяся своими корнями, она пыталась восстановить по каким-то крупицам напевы и ритмы бескрайних саванн далекого юга. Дело это было практически безнадежное - что там бывшие рабыни могли пронести через поколения, даже язык удалось сохранить с трудом, и то во многом благодаря стараниям исследовательниц-рамониток. Однако энтузиазма Нгози хватило на то, чтобы заказать изготовление по сохранившимся письменным описаниям традиционных текрурских инструментов - пары маленьких барабанчиков, музыкального лука и какого-то двадцатиструнного гибрида арфы и лютни, с давно уже забытым Бьянкой названием. Она охотно делилась всеми секретами и особенностями той музыки, которую приходилось скорее придумывать заново, чем реконструировать, демонстрировала свое представление о старинных традиционных танцах, и кое-что у дочери Лады в голове волей-неволей осело. Два самых запоминающихся, во всяком случае, момента. Первое - на музыку прямо влияла тональность наречий текрурика, в котором слова полностью меняли свое значение за счет ударения или его отсутствия, как-то так. И второе - очень выразительная в своем роде пластика танцев. "Девочки, - наставительно объясняла Нгози подругам, согласившимся сплясать под ее музыку. - Тут не ногами работать надо, а задницей." Богини и в самом деле наградили текрурийку выдающимися ягодицами, за которыми в танце было довольно интересно наблюдать, чем не могло похвастаться большинство ее белокожих сестер. Возможно, в этом и заключался ответ на вопрос, почему горячие южные пляски так и не обрели большой популярности в Коллеже.

Пожалуй, это была самая близкая ассоциация из всего, что Бьянка знала о музыке, однако одно дело - напевы в голове, и совсем другое - как оно может прозвучать в воздухе, тем более при наличии в музыкальном арсенале их отряда лишь тривиальной лютни-двенадцатиструнки и флейты-пикколо...

***

Вглядываясь в немногие уцелевшие буквы умбрика и пытаясь восстановить в памяти письмо Валериана Венетского своему неведомому ученику, Иоланда легко определила, что писали это два совершенно разных человека. Более того, судя по нескольким точкам, обозначавшим характерные для мидгардского языка диакритические значки, жрица легко пришла к выводу о том, что писалось это человеком, которому язык Империи был куда роднее и знакомее игравшего роль лингва-франка митрианского мира умбрика - пресловутые точечки над буквами срывались у него будто сами собой. Это, впрочем, мало что добавляло к уже понятому Ио о предполагаемом местоположении автора письма - лишь подтверждало ранее сделанные выводы.

Попытка вспомнить, что она знает о связи ересей и дэвов, привела Иоланду к результатам столь же богатым, сколь и бесполезным. Все церковные источники изобиловали историями о связях врагов Культа и отродий хаоса, еретики только и делали, что поклонялись дэвам, совокуплялись с ними и рожали от них чудищ, приносили массовые жертвы на омерзительных черных мессах... Выделить в этом потоке пропаганды какие-то реальные случаи, понять, есть ли в этом хоть доля правды, не представлялось возможным. Немногочисленные еретические источники, разумеется, связь с дэвами гневно отвергали, адресуя это обвинение уже перугианскому Культу. Очевидно, в Понтии дэвы большой популярностью не пользовались ни у кого...

Указание на строгих воительниц вызвало у рыжего Гильома отчетливый страх в глазах - он явно решил, что они крепко влипли, так что зашипел на молодого:

- Кажи как есть доброй женщине, вахлачина!

- А чего казать? - понуро ответил Малыш Пейре. - Аккурат напротив кущей ореховых, за новой просекой я вылез, глядь - гумага лежит потоптанная, вот подобрал...

Гильом только покачал головой, всем своим видом показывая, что пусть не целый мир, но, во всяком случае, Выперки и ближайшие их окрестности никогда еще не видали такого болвана, как его младший товарищ.

- То что написано ниже, это мелодия. Стиль написания не наш, но я почти уверена, что я поняла, как ее воспроизвести. Разумеется, если это нужно.

Бардесса произнесла эти слова отстраненно, как будто разочарованно, словно была уверена, что боевые бабушки скажут что то вроде "Неча тутана вот мялодеи распевать, мы тутана вот на баявой миссии, а ты пявичка тутана вообще не нужна"

Девушка на миг глянула на Иоланду и выдохнула. Ну ладно, это лишнее. Просто этот простой ее порядком раздражал, а это предложение с мелодией дает прекрасный повод для списывания задержки не на не пойми какие раздумия, а конкретно на нее.

  Кира задумчиво почесала щёку, скривившись половиной лица. По всему получалось, что эти три недоумка, сами того не зная, наткнулись на нужный сёстрам след. И только Богиням известно, что было бы, реши она зарубить косматых, как только выяснилась бы вся их бесполезность. Или же, когда они перешли границы со своими требованиями и «гумагой». А, откровенно говоря, Киру ото всего этого останавливало только опасение, что её же действия будут восприняты как слабость: не убив мужиков сразу, она усложнила себе отступление от сделанного выбора. Не задерживаясь долго на лишённой пользы мысли, Кира перевела взгляд на Бьянку и устало нахмурилась. Какая же всё-таки между близняшками была разница! Обе юны да упрямы, но в каждой это упрямство раскрывалось по-своему.
  — Нужно, – сухо подтвердила Кира. Сейчас от храмовницы мало, что зависело, и Кира это понимала. Окажись она одна в этой же ситуации, то не подошла бы так близко к следу мародёров. Это не могло не задевать рамонитку, но меж тем это всё немного напоминало слаженную работу сумеречных сук, и сердце Киры сжимала светлая грусть. Чтобы не выдать своих настоящих чувств, Кира сосредоточилась на деле, от чего стала выглядеть ещё суровее обычного. И, понимая это, решила смягчить свой «приказ» Бьянке объяснениями.
  — Играй при них, – короткий кивок в сторону косматых, — Может, узнают музыку. И будь осторожна. Если почувствуешь, что что-то не так – сразу прекращай.
  Кира сомневалась, что ноты сами по себе несут угрозу. Но это были не просто ноты. Как бы мало храмовница ни знала о письмах митрианцев, вряд ли у них была традиция делиться песнями в переписках. Храмовница посмотрела на Иоланду. Что это? Очередной шифр? Предупреждение? Способ запечатать или, наоборот, открыть тот самый ларец? В любом случае, о таких вещах лучше иметь представление заранее.

Бьянке было дано добро. Девушка не удержала довольный хмык, а легкая улыбка смогла заползти на лицо. Флейта была выужена из своего хранилища, а листик с нотами был изьят и тщательно изучен. Времени было мало, но одновременно с этим напортачить было нельзя.

Бьянка не выделялась особым талантом к музыке среди бардесс. Она в целом держалась так, заняв свою нишу со своими фокусами, благодаря чему мирно сосуществовала со всеми остальными. Однако же...

Бьянка поднесла флейту к губам и легко ее коснулась, сыграв несколько пробных нот, пробежав пальцами по инструменту. Несмотря на усталость, инструмент звучал уверенно. Хорошо.

Она любила играть. Любила играть одна. Но разве кому то интересно слушать флейтистку? Нет, соберутся обычно у лютни, слушают чарующий голосок и бренчание струн. С флейтой петь не получится. Но Бьянке была по душе именно флейта, ее нежный, немного плакучий, иногда веселый голосок. Остальные инструменты звучали хорошо, но бардессы, их держащие, всегда пытались выйти вперед нее, растолкать всех грудью, играть первую партию.

Полились первые звуки мелодии. Она начиналась слегка плавно, быстро переходя в более быстрый мотив.

К голосу флейты добавилось ритмичное потрескивание бубна и легкий фон маленьких барабанов. Девушка играла как она любила. Фокусы... Это способ уживаться с другими, не высовываться, не позорить матерей своей задиристой амбициозностью. Но пока она играла на фоне, она чувствовала себя птицей со связанными крыльями.

К голосу флейты добавились веселые тихие переливы лютни, вплетаясь в общее звучание, выделяя основную партию.

Бардесса творила свою магию, где то умением, где-то наитием, вкладывая свою суть в звуки, окружающие ее волшебным сонмом. Сейчас, вдали от зависти, можно и выскочкой побыть.

Ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла-ла...

Строгая и настороженная храмовница совершенно резонно рекомендовала Бьянке прекратить исполнение в случае, если та почувствует нечто странное. Вот только рамонитке сложно было понять, что же такое вдохновение, точнее говоря - кураж, слово многозначное и неспособное усидеть в клетке формальных определений. Тот самый кураж, что забирает тебя, когда входишь в ритм и ловишь суть сложной мелодии, когда понимаешь, что попала, что получается...

Способности бардесс большинство Сестер было склонно объяснять магией. Для простых крестьянок или ремесленниц звучит вполне себе нормально: магия не была в жизни Сестер прямо обыденностью, однако сталкивались с ней вблизи практически все - как минимум при ритуале, позволявшем зачинать дочерей. Другое дело, что более глубокий вопрос, откуда же эта магия берется у бардесс, оставался невыясненным до конца даже самыми учеными и начитанными женщинами во всех Содружествах. С древности известна была масса разных классификаций заклинателей по источникам магических сил, и в общем все исследователи неплохо понимали, как появляются сверхъестественные возможности у жрецов Перуги, у прячущихся по лесам друидов Брендеи, у "академических" магов Мидгарда, у всяких ведьм-колдунов, заключающих пакты с силами хаоса (во всяком случае, у тех, кто и в самом деле достучался до дэвов, а не был оклеветан "отцами-надзирателями"). Бардовское искусство подобному типированию не поддавалось. Даже в племенную эпоху к бардам относились, судя по старым бреннским легендам, с крайней настороженностью, местами переходящей в откровенную враждебность, а уж в митрианскую эру, с появлением претендующего на контроль за любой магией Культа, из-за свирепых преследований древняя традиция и вовсе была сведена на нет. Одной из последних ее носительниц и являлась Анаэрина, странствовавшая под мужской личиной музыкантка, что была поймана церковниками, жестоко искалечена и отправлена в Хаакен на мучительную казнь, но спасена Богинями... В общем, всем известна эта история, одних баллад ей посвящено не меньше сотни.

Под Куполом последний росток древнего искусства дал обильные плоды, Коллеж, названный именем Преславной Примы, процветал и развивался, однако даже здесь, в мире, где сестринство и солидарность являлись основным принципом жизни для всех, бардессы выглядели элементом не то чтобы чужеродным, но все-таки слишком... особенным? Подруги всем и никому одновременно. Эту отчужденность наставница Бьянки, прима Элеонора, объясняла своим подопечным через аналогию с театральным занавесом. Есть труппа - и есть публика. Есть сцена - и есть зрительный зал. И у труппы есть свои секреты, о которых не обязательно знать посторонним, и за кулисами есть заповедные места, куда зрительницам вход заказан. Это не потому, что вы считаете своих Сестер по ту сторону занавеса хуже себя, или, упаси Богини, желаете им зла. Просто нельзя рушить магию представления, нельзя выходить из сложившегося образа, и даже если в зрительном зале все прекрасно понимают, что декорации нарисованы краской на сбитых досках - недопустимо говорить об этом со сцены вслух. И такой же незримый занавес, добавляла она, будет отделять вас от остальных Сестер всю жизнь, даже во время совместных попоек или постельных игр. Истинная бардесса, хороня родную мать, станет думать о том, как отразить свою скорбь в музыке или живописи - и одновременно проклинать свой эгоизм. Никто не запретит ей искать простого женского счастья, но свободные искусства - дамы жадные и нетерпимые, требующие от своих служительниц постоянного и неослабного внимания, так что стоит ли удивляться, что из последовательниц Анаэрины получаются чаще всего посредственные жены и еще более скверные матери?

Однажды, во время очередного долгожданного свидания, Росита обмолвилась, что она тоже в некотором роде "немного бардесса", ибо умеет играть на лютне и знает кое-какие магические фокусы. Бьянка не стала даже смеяться, лишь украдкой улыбнулась в темноте и потянула руку младшенькой вниз, к местечку тайному и заповедному - не существовало лучшего способа переменить тему и отвлечь военную. Пытаться же всерьез объяснять сестренке, в чем она не права - значило, по словам наставницы, пустить ее за кулисы. Пусть даже Сита все равно ничего не поймет - ее место должно быть по ту сторону занавеса.

***

Бьянка играла искусно, вдохновенно, самозабвенно, и не оставалось сомнений, что привязчивая мелодия надолго запомнится всем ее слушателям. Даже рыжий космач Гильом, и тот, поначалу не понимая, что происходит, заулыбался и пару раз хлопнул в такт по ляжкам ладонями, однако, испуганно покосившись на Киру, резко стушевался. Однако ничего опасного определенно не происходило - не обернулись призванными дэвами трое мужиков, не разверзлась под ногами бардессы земля, не взорвалась огненным шаром флейта в ее руках. Ничего не реализовалось из перебранных в голове повидавшей всякое дерьмо опытной храмовницы Киры фантазий. Лишь смелее становилась импровизация Бьянки, пробующей с помощью магии добавить несложной мелодии полиритмии, вплетающей какие-то совсем инородные, в написанной на бумаге партии не встречающиеся мотивы...

Мнительной и настороженной была не раз оказывавшаяся в смертельной опасности храмовница Кира. Никто не сможет отказать в мудрости и проницательности начитанной матушке Иоланде. И одним Богиням было ведомо, насколько хорошо знала свою любимую сестренку чуткая и догадливая Росита. Однако только другая бардесса, причем достаточно опытная и искусная, могла бы понять, что же пошло не так у Бьянки, и, возможно, остановить исполнение. Юная Искра, захваченная куражом, не сразу сообразила, что уже не она ведет мелодию, а мелодия ведет ее. Опыт публичных выступлений, непосредственного сценического исполнения, был у нее не слишком велик, и она поначалу даже не испугалась - от Ирис и других выдающихся артисток ей приходилось слышать о том, как захватывает вдохновение, когда будто сами Богини ударяют твоей рукой по струнам и выводят сложные рулады. Однако затем она совершенно отчетливо услышала в порожденных магией звуках ударных и лютни совсем не свои ноты, пробивающиеся все отчетливее, попыталась в удивлении остановиться - и поняла, что музыкальная тема стремительно меняется не столько в ушах, сколько в сознании, и, захваченная куражом, она стала мысленно проваливаться куда-то внутрь себя, словно отключившись от собственных внешних чувств, пока ее собственное исполнение не заглохло, будто пожранное звуками посторонних и незнакомых инструментов.

***

Посреди роскошно обставленной спальни, вызывающей ассоциации с королевскими покоями (Бьянка смутно представляла себе, как выглядят эти самые покои у всяких косматых властителей, но была уверена в том, что места там сильно больше, чем в типичной комнатушке "взрослого" общежития Коллежа, где она обреталась уже три года), так вот, посреди этого обширного помещения кружился, попирая голыми стопами шкуру неизвестного животного, молодой чернокожий мужик. Обнаженный, за исключением золотых браслетов на запястьях и лодыжках, он чувственно двигал бедрами и плечами, как-то по-звериному перетекая из одной позы в другую, и в пластике движений, надо признать, превосходил лучших танцовщиц Коллежа. Аккомпанировал ему той самой мелодией, которую начала сама Бьянка, другой чернокожий - сильно старше и мускулистее, в прикрывавшей бедра яркой юбке, и игравший на каком-то совершенно непонятном музыкальном инструменте, который даже описать внятно постороннему бардесса не смогла бы, не то что самой понять принципе его действия. Несколько небольших барабанчиков, натянутая горизонтально панель со струнами, висящие на проволоке яркие бубенцы, какие-то отшлифованные до зеркального блеска трубки, связывающие все разнородные элементы - устройство это издавало звуки вроде бы и знакомые, но в то же время достаточно... чуждые. Определенно, дело было в какой-то неизвестной Искорке магии, однако внутренним чутьем Бьянка вдруг поняла: эти двое, танцор и музыкант - такие же барды, как и она сама. Подобная мысль - о том, что где-то и когда-то существовали мужчины-барды - вроде бы не должна была удивлять изучавшую историю в Коллеже девушку, однако ощущалась она такой же шокирующе-необычной, как и сам вид чернокожих космачей, которых той тоже пришлось лицезреть впервые.

Итак, происходящее было похоже на видение, однако, окажись рядом с сестрой Росита, она бы уверенно подтвердила, что состояние Бьянки радикально отличалось от ее собственного в схожей ситуации. Личность солдатки, когда та видела сцену со жрецом и наемниками, буквально растворилась, исчезла в беспамятстве. Бьянка же все еще ощущала и осознавала себя, была способна на определенную рефлексию и оценку происходящего, хотя чувства ее оказались порядком притуплены, будто во сне - ни паники, ни шока. Причем девушка ясно понимала, что нормальная "она" должна была бы здорово испугаться, и это понимание делало происходящее чем-то похожим на пресловутые осознанные сновидения.

Музыка тем временем закончилась, и юный танцор красиво упал на колени прямо перед сидящим у дивного устройства музыкантом.

- Мой принц желает, чтобы я настроил его инструмент? - игривым голосом спрашивает юнец, кладя ладонь на явственно топорщащуюся юбку. И тут Бьянка осознает, что говорит он это на языке, который она понимать не должна... однако все-таки понимает. Здесь, впрочем, она даже не удивляется на фоне всего произошедшего: заклинание, дающее понимание языков, хорошо известно как раз бардессам, некоторые из ее однокурсниц, углубляющиеся в научные исследования, изучали эту магию в первую очередь. Да и вообще, какой смысл в видении, где ты ничего не понимаешь, верно?

- Принц сегодня желает очень многого, - с хрипотцой в голосе, выдающей отчетливое возбуждение, отвечает музыкант, беря юношу за подбородок, поднимая с пола и ведя за собой к огромному... не ложу даже, а лежбищу, футов двенадцать в длину и ширину, не меньше. И тут Бьянка почувствовала некую ментальную команду, и ощутила, как помимо воли начинают двигаться ее... ноги?! Только сейчас она осознала, что наблюдает за происходящим из глаз какого-то постороннего существа, которое сейчас приближалось к парочке явно готовящихся с совокуплению мужиков. Не дойдя до кровати нескольких шагов, это самое существо начало махать над двумя чернокожими опахалом на длинной палке, все это время находившимся у него в руках, а Бьянка получила сомнительное удовольствие лицезреть постельные игры косматых с предельно близкого расстояния.

К несказанному счастью, запахи это видение не передавало.

По непонятной Бьянке причине, ее пока еще не выворачивало наизнанку, прямо на эту пару ... Мужчин. Видимо, глаза, которыми она сейчас смотрела, были к этому привычны.
Однако же странное это чувство. Будто она здесь и не здесь одновременно. Мерзкое чувство. Однако... Она попыталась хоть что то понять из окружения. Ее ментальный взгляд бегал по картинке, что видело существо, стараясь зацепить как можно больше интересного, руки пытались ощутить тяжесть опахала в руках, а свободолюбивый разум пытался осторожно заставить существо повернуть голову чтобы осмотреться.

Разумеется, Бьянка совершенно не испытывала желания лицезреть всякие антифизиологические и просто негигиеничные манипуляции двух космачей, так что, пока "принц" совал в прямую кишку вставшему на четыре кости "танцору" один за другим пальцы, бардесса напрягала всю свою волю и ум, чтобы вырваться из той темницы для разума, в которую угодила благодаря своим музыкальным талантам. Попытки пошевелить рукой или шеей не привели ни к чему существенному. Это было похоже на попытку ухватиться пальцами за бесплотную магическую иллюзию, с той лишь разницей, что теперь "иллюзией" была она сама. Однако, сосредоточив внимание на руках той фигуры, чьими глазами она сейчас пользовалась, Бьянка поняла, что перед ней не живое существо, а... движущаяся статуя? Да, текстура кожи вполне себе антопоморфных рук вызывала ассоциации с мраморными изваяниями. Такую же статую обнаженного мужика она видела в самом начале, пока не приблизилась к кровати вплотную. Стараясь избегать неаппетитной сцены на кровати, бардесса попыталась сконцентрироваться на периферийном зрении, чтобы хоть краем глаза увидеть эту самую статую... и... видимо, от напряжения воли произошел "скачок" - ее сознание будто погасло на секунду, а в следующее мгновение Бьянка поняла, что обозревает комнату уже совсем с другого ракурса, и видит, как механически машет опахалом та статуя, внутри которой она только что находилась. И таких изваяний, неподвижных, за исключением одного, в комнате находилось с полдюжины - в разных местах и разных позах. Как оказалось - усилием разума Искра могла перемещаться между ними, чужими немигающими глазами, собирая пищу для размышлений об обстановке это обширной и богато украшенной комнаты.

А поразмыслить было над чем. Многие увиденные здесь предметы Бьянка не могла бы не то что назвать - описать правильно, даже если ее станут пытать каленым железом. То есть был, например, в комнате пусть необычно выглядящий, но все-таки понятный стол (четыре ножки и столешница), были какие-то кресла-стулья (штуки, удобные для того, чтобы примостить на них свою задницу), была кровать, были и стены с полом (потолок, откуда струился мягкий искусственный свет, бардесса рассмотреть не могла - не было направленных вверх глаз). Одна из стен, к слову, оказалась чем-то вроде театральной арьерсцены с декорациями - там как будто был прямой портал в чащу тропического леса, очень реалистично спроецированного, и Бьянка едва не купилась на этот оптический обман, пока один пейзаж не сменился другим. В общем, принцип был понятен - Искра и сама творила в летнем театре похожие иллюзии, пускай и далеко не такого качества и размера. Над столом парило несколько стекол, усеянных затейливыми пиктограммами, в которых можно было предположить нечто вроде букв или иероглифов неизвестного алфавита. Увы, прочитать их бардесса не могла: как она помнила, заклинание понимания языков позволяет разбирать надписи на чужом языке, только если касаться той поверхности, на которой они запечатлены. Стекла, впрочем, опять же могли быть чем-то вроде магической иллюзии. Это тоже вроде бы понятно. Но вот назначения большинства предметов, находящихся на столе, Бьянка понять не могла - они могли быть и волшебными артефактами боевого предназначения, и секс-игрушками, да чем угодно. Однако все-таки в зале оказалась одна вещь, предназначение которой бардесса поняла сама - и это был ощутимый повод для гордости.

Для Сестер Купола понятие о том, что земля, по которой они ходят, представляет собой шарообразное тело, совсем не было секретом - этому маленьких девочек учат еще в начальной школе. Другое дело, что их мир был слишком маленьким для полноценного восприятия столь умозрительной концепции, да и практического применения у нее было не так уж много, так что, подрастая, становясь полноправными крестьянками и ремесленницами, большинство Сестер благополучно забывало об этом факте, относя его к области поэтических или религиозных аллегорий. На плоской земле, в конце концов, и стоишь крепче... Впрочем, даже Сестры с полноценным академическим образованием вполне могли в "круглую" Землю подсознательно не верить: когда Купол вполне реально пересечь за длинный летний день пешим ходом - тут нет ничего удивительного.

Так что, увидев рядом со столом массивный трехфутовый шар, парящий в воздухе и вращающийся вокруг своей оси, Бьянка далеко не сразу вспомнила умбрийское слово "глобус". Не вспомнила, пока среди очертаний незнакомых земель и океанов не выцепила взглядом Понтию, Либию и Зеркало Торговцев - два известных континента и разделяющее их море. Вот они - Умбрия, Мидгаллия, Берберский Берег, Нумантия, Кремневые Острова... Очертания, правда, не во всем похожи, ну да учитывая массу разночтений, встречавшихся в тех картах, что имелись в распоряжении Сестер - ничего удивительного. Самое существенное было - отсутствие Нумантийского перешейка, соединяющего континенты, на его месте зиял широкий пролив, а перешеек этот место известное, тут на путаницу списать не выйдет. И еще - вокруг шара, аккурат над саваннами Текрура, летала какая-то небольшая, но довольно заметная светящаяся штука, похожая на обрывок сеточки для волос или чего-то подобного. При это ни звезд, ни луны с солнцем, никаких известных и хорошо видимых с Земли небесных тел в этой модели не присутствовало.

***

За вертящимся глобусом можно было наблюдать еще очень, изучая очертания незнакомых континентов и островов, однако в какой-то момент стонущие и ерзающие где-то на фоне мыслей погруженной в исследования Бьянки косматые дружно завопили, видимо, закончив с совокуплением. Несколько минут ничего не значащей болтовни, приведения себя в порядок - и вот двое косматых, уже одетые и предельно серьезные, смотрят друг другу в глаза:

- Пора, мой принц? - спрашивает "танцор". Старший лишь безмолвно кивает, отдавая ментальную команду, и стена с меняющимися пейзажами джунглей, негромко жужжа, уползает вверх, открывая выход на остекленную галерею, с которой открывается просто умопомрачительный вид. Не отрывавшаяся в своей жизни от земли выше четвертого этажа, Бьянка увидела глазами статуи снаружи, что находится на совершенно сумасшедшей высоте в несколько тысяч футов, не меньше - над уровнем облаков. Облаков, которые часто прорезали причудливой формы гигантские башни: легко было догадаться, что и комната, которую она сейчас видит, находится в похожей.

- Это был красивый город, - с оттенком печали говорит "танцор".

- Именно поэтому он нуждается в красивом завершении своей истории, - отвечает "принц", но тут же настораживается. - Кажется, мы здесь не одни. А ну-ка, покажись!

Бьянка вздрогнула бы, если бы было чем - настолько резким и волевым был этот голос, определенно еще и насыщенный мощной магией. И кого еще мог почуять этот косматый, как не ее?

Однако, похоже, она была в видении лишь посторонней зрительницей. Потому что по команде "принца" из воздуха материализовалась рыжеволосая белокожая женщина в зеленом наряде, похожем на некий гибрид платья и хитона. Взгляд, который она устремила в обоих космачей, никак нельзя было назвать приветливым.

- Мать моя женщина! - с очевидным сарказмом воскликнул "принц". - Сама Извечная Хранительница Жизни пожаловала к нам в гости, и именно тот момент, когда я так занят.

Впрочем, театральная бравада в его голосе быстро сменилась откровенным раздражением:

- Зачем ты пришла, Извечная? И кто тебя послал? Неужели кто-то надеялся, что ты - ты! - помешаешь нашему замыслу? Или... погоди, серьезно? Ты пришла пытаться меня отговорить? Боги-боги, какие же вы смехотворно глупые...

- Я не собираюсь ни мешать вам, ни отговаривать от задуманного, - покачала головой женщина. - Ты знаешь, почему меня зовут Извечной, и знаешь, что видела слишком много гекатомб и павших в прах великих цивилизаций...

- Вот уж нет, - кажется, "принц" почувствовал себя уязвленным. - Те, кто были до нас, гибли по причинам наибанальнейшим: жажда власти, раздутое эго, изобретение смертоносных игрушек, которые были им не по уму. Разве Империя Красоты похожа на то, что было раньше? Разве наш добровольный уход в небытие на пике могущества продиктован какими-то мелочными, шкурными, примитивными соображениями? Впрочем, для чего я здесь распинаюсь? Отвечай на вопрос: зачем ты явилась сюда?

- Я здесь для того, чтобы понять, - отвечает женщина. - Вы и в самом деле стали величайшей цивилизацией из всех, что мне довелось увидеть. Вы изгнали собственных богов, покорили и обратили в рабство сам Хаос, научились путешествовать за пределами Земли, в мировой пустоте - и все это ради того, чтобы, заглянув в будущее и найдя там свое угасание и гибель, взбунтоваться против неотвратимости времени и изобрести такой тривиальный культ смерти?

- Ты думаешь разгневать меня, убогое создание? - презрительно отвечает "принц". - Не надейся. И не надейся "понять". Мы смотрели в будущее не только ради того, чтобы обнаружить свой конец - всякий рожденный знает, что он смертен, всякая империя при своем основании уже несет семена собственной гибели. Мы увидели законы вселенной как законы искусства, познали единство жизни и смерти в красоте, и смерть наша, обрушение нашей империи станет величайшим произведением творческого разума, останется в памяти людской до конца времен...

- Нет, - качает головой рыжеволосая. - Пара тысячелетий - и не останется никакой памяти. Те, кто будут разбирать ваши башни на постройку своих домов и гробниц, даже не станут ломать голову над тем, кем же вы были...

- Ты отнимаешь у меня время на пошлые препирательства, - разгневанно отвечает "принц". - Время, которого у меня и так осталось совсем мало. Так что - ВОН!

Насыщенный чудовищной силой голос буквально рассеивает фигуру женщины в зеленом, будто иллюзию, и вместе с тем он действует на саму Бьянку, которая снова проваливается куда-то внутрь себя, пока комната из видения резко отдаляется... и юная бардесса вновь ощущает свое тело, флейту в руках и дорогу под ногами, вновь видит устремленные на нее взгляды Сестер и космачей.

Судя по завершающим аккордам магического музыкального сопровождения ее выступления - вне себя девушка была пару мгновений, не больше.

Бьянка снова была собой и на лице проступало состояние шока, недоумения и отвращения. Она двигалась медленно, будто пыталась что то обдумать, однако на самом деле она боролась с тошнотой, отвлекая себя тщетными попытками проанализировать увиденное.

- Это... Эта мелодия хранила в себе видение. О том как некие мужчины занимались попытками травмировать друг другу кишечник, называя свою цивилизацию "Империя Красоты". А еще там они говорили с женщиной, которую называли Извечной Хранительницей Жизни, где хвалились, что они столь мудры, что уничтожат всю свою цивилизацию , но не потому что они напуганы неотвратимостью краха, а потому что добровольная смерть это красивая кульминация их культуры. К сожалению, ничего полезного для миссии... Поехали? Я думаю, я справлюсь с тошнотой

  Когда Бьё заиграла, я, сложив на груди руки, замерла – только сапожок словно сам собой стал отбивать оказавшуюся донельзя прилипчивой мелодию. Прищурив глаза, я вслушалась в полет переливчатой музыки, наполняющейся призрачным звучанием невидимых инструментов, и практически летела по нотам. Ну и сестренкой любовалась, чего уж греха таить. Когда она у меня начинает так вдохновенно, так беззаветно играть, хочется схватить ее в охапку и запечатать губы поцелуем – не потому, что так уж не хочется слушать, скорее напротив, но потому, что от волнительного и жаркого зрелища отдающей всю себя творчеству Бьянки мне натуральным образом сносит голову.
  Я, конечно, и сама лабать умею, и даже люблю, но мое бренчание по сравнению с игрой сестренки мелко плавает. Оно, конечно, я временами играю не менее искренне, но все же одним надрывом не сравняешься с талантом и мастерством. Так заставлять то плакать, то смеяться струны, так играть голосом я не умею и не научусь – плетью обуха не перешибешь. Зато в утешение мне оставалось осознание, что все вот это безмерно одаренное сокровище – мое, и только мое. До меня, правда, доходили слушки, что у Бьё была пассия, но это не важно: моя старшенькая сестра - мое сердце, и этого не изменят никакие мымры, будь они хоть трижды бардессы. К тому же и я сама не без греха, хэх: дело-то военное, дело простое, да и вообще Бьянка – это Любовь и Восторг в первую очередь.

  В общем, я немножко выпала из реальности, позволив себе добавить к музыке весьма недвусмысленные мечтания, и вернулась в сознание не без труда и только после того, как закончившая игру сестра сказала весьма недвусмысленное слово «видение», на которое у меня после того, что открыла мне мама, была стойка, как у охотничьей собаки. И чем дольше говорила моя любовь, тем страннее мне становилось.
  Дернувшись поддержать Бьё, я вспомнила, что не один наш отряд слушает музыку, и первым делом решила разобраться с нежелательными элементами. Резко развернувшись на каблуках, я громогласно – умеем, любим, практикуем! – рявкнула на стоявших поодаль косматых оглоедов:
  - Чё уши развесили, н-на? Дорогу забыли? А ну-как живо свалили в туман, пока я вас туда пинками не погнала, ну! Пошли-пошли отсель! Шевелим копытами живо!

  Ожгла бородатых взглядом – надеюсь, получилось вложить в него именно то, что хотела – и поспешила к своей ненаглядной бардессе, хлопотливо подхватив ее под руку:
  - Подожди, лучше присядь чутка. Мы спешим, но лучше две минуты потратим сейчас, чем потом ты будешь поклоны бить кустикам! – торопливо повернувшись вполоборота к паладинше, я уточнила, - Верно, командирша?
  Проведя ладонью по щеке сестренки и чмокнув ее в лоб, хотя хотелось, конечно, ниже, я решила, что лучше разобраться со всем и сразу сейчас, тем более, что я не была столь пессимистична, считая, что в том, что увидела Бьё, нет никакой пользы. Считайте меня суеверной, как гуртовщица или сплавщица, но я не верила, что все это было просто так. Особенно учитывая, что я капитально подозревала в предыдущем хозяине листка покойного жирдяя, тягавшего мамино узилище.
  Есть у меня такая дурная привычка: когда все грустно, и настроение ни к дэву, люблю поприбедняться, что я простая солдатка, и мое дело – колоть, рубить, и слушать приказы старших, а больше ничего и не умею. Ясное дело, что это не совсем так, и я кое-что кумекаю, но понять с наскоку видение Бьянки было затруднительно. Я быстро попыталась разложить все по полочкам, систематизировав сказанное.

  Итак, у нас есть вводная, что предыдущий хозяин листка, видимо, связан с дэвами. Есть мужчины, которые, видимо, пытались ударами в живот повредить друг другу внутренние органы. Наверное, чтобы оставить друг другу эстетичные гематомы, раз уж они «Империя красоты»? Есть желание уничтожить свою цивилизацию – наверное, возвращаясь в начало, с помощью дэвов? И есть какая-то Извечная Хранительница Жизни, чья роль мне была пока не понятна.
  А теперь складываем Алеф и Бэт. Есть цивилизация, о которой я ни не слышала, разрушенная, вероятно, некой силой. Есть какая-то древняя Богиня, которая, видимо, пыталась помешать разрушению. И, вполне возможно, нечто, изолировавшее ее от вмешательства. И есть мама, которую заперли чужой магией. Возможно, как и эту самую Извечную Хранительницу Жизни? И тогда эта музыка – некая подводка к тому, как можно поймать маму, записанный нотами коварный план? Тогда все сходится!
  - Бьё, - осторожно начала я, - кажется, это все же не постороннее видение. Я подозреваю, что этот лист упал у того уродца, который уносил ларец с матушкой – и, возможно, он содержит… содержал, раз сейчас порван, инструкцию по ее похищению. Расскажи, любимая, - приобняла я ее, - какую роль в этом диалоге играла Хранительница Жизни? Она могла попытаться помешать самоубийству этой «Империи Красоты»?

- Зря подозреваешь, Росита. Эта Хранительница пришла чтобы понять, зачем этот "принц" Империи решил уничтожить империю, выразила разочарование откровенно неумным их решением, на что тот совершенно некрасиво выражаясь приказал ей уйти, сказал, что все правильно он делает и что у него осталось мало времени. Никаких инструкций, ни грамма полезной информации. Зато блевотворные картинки, что будут мучать меня в кошмарах. Мне кажется бежавший жрец использовал эту бумагу для разогрева по ночам. Полагаю по меркам космачей тот принц был красив.

  Кира привычно нахмурилась, когда Бьянка, закончив играть, упомянула видение. А чего, собственно, ожидала храмовница? Они хотели узнать тайну мелодии, они её узнали. И то, что по ту сторону нот оказалось всего лишь видение, а не что-нибудь похуже, однозначно было хорошим исходом. На мгновенье Кира почувствовала укол совести, что пойди всё не так, вряд ли бы они смогли помочь Бьянке. Безрассудный поступок. Как бы Кира ни старалась поступать правильно, выверяя каждый шаг, после всегда оказывалось, что можно было сделать лучше. Тут же вспомнилось предупреждение Командоры, что нельзя исключать вероятность сомнительной природы видений Роситы. И вот, пожалуйста, новый довод, подкрепляющий довольно спорную до этого теорию. Кира не могла сходу сказать, какая была связь между двумя видениями близняшек, да и была ли она на самом деле, но считала, что ответ на этот вопрос прояснил бы многое.
  Но прежде, чем Кира успела глубоко погрузиться в свои размышления, Росита устроила натуральный громкий кипиш, прогоняя мужиков. И вроде бы правильно поступила, нечего убогим, пускай они всё равно ничего и не понимали, лишний раз становиться свидетелями дел, их не касающихся, только вот солдатка, преследуя одну цель, игнорировала существование других. Мягко коснувшись руки Иоланды, привлекая её внимание, Кира негромко попросила у жрицы несколько листков бумаги и писчие принадлежности. При других обстоятельствах храмовница скорее попросила саму Иолу написать послание своим красивым ровным почерком, но сейчас её место было подле Бьянки. Во-первых, знания Иоланды о внешних Империях как настоящего, так и прошлого, а также о разных сущностях, носящих громкие титулы как Хранительница Жизни, были явно обширнее, чем у Киры. Во-вторых, бардесса относилась к Ио благосклоннее, чем к самой Кире. И, возможно, без неё, без Киры, девочка на время уберёт шипы и раскроется, позволив остальным попробовать разобраться в смысле видения.
  Поспешно кивнув Росите, что их незапланированная остановка ещё не окончена, Кира, махнув рукой, дала знак космачам идти за ней. Она понимала, что со стороны сестёр её выбор закрыть вопрос с бородачами мог быть истолкован неверно, но принимала возможные последствия. На одном листке храмовница кратко описала, что отряд напал на верный след похитителей ларца из видений Роситы. Доказательством тому послужила бумага с обрывком послания и мелодией, а мелодия эта открывала видение. На видении Кира остановилась подробнее, считая, что в нём может быть ключ к спасению Аэлис. И если вдруг их миссия не завершится успехом, то у Купола останется хоть какая-то зацепка. На втором листке Кира, не будучи умелой в делах бюрократических, прямо написала, что сие трое действительно мужи сестры Луизы, чьё тело они возвращают Куполу, и что у них есть послание для Командоры Самины, лично в руки. И, разъяснив мужикам, что кому отдавать и говорить, отпустила их.