Сквозь красную метель | ходы игроков | Пять кругов ада

А в том аду, надежда замерзала…
2019 год. Вермонт. Братлборо.

«- Внезапное исчезновение юной Линды Шуман, потрясло всё сообщество города Братлбори. Полиция, волонтёры и просто неравнодушные жители, прочесывают местные окрестности в поисках девушки. Если вы обладаете информацией о нахождении Линды Шуман, позвоните на горячую линию или в отделении полиции…

Показать содержимое

»
« - Меня зовут Маргарет Шуман. Я мать Линды Шуман…Если…если вы, по какой-то причине похитили и удерживаете мою дочь, пожалуйста…просто выдвинете свои условия. Мы очень хотим вернуть Линду в семью. Не делайте ей больно. Просто…отпустите, прошу…»
« - Шериф Дэйтфон, как вы можете пояснить исчезновение трёх девушек, за последние пять лет? Вам не приходило в голову, что это может быть серия похищений или убийств?
- Давайте начнём с того, что тел мы не находили, хоть мы и организовывали поиски совместно с департаментом рейнджеров, потратив колоссальные ресурсы пытаясь отыскать пропавших. Ни тел, ни требований о выкупе, ни свидетелей или улик. Так – что уж слишком опрометчиво, называть эти исчезновения похищениями или убийствами.
- Тогда что это? Не могут же молодые девушки попросту исчезнуть?
- Могут. В моей практике такое бывало не раз. Братлбори маленький, провинциальный городок. У нас не так много перспектив, для молодой, бурной крови. Подросткам скучно, в пусть и уютной, тишине. Вот они и срываются в города побольше.
- Не предупредив родственников и друзей?
- В буйной голове, свои причуды…»

2024. Вермонт.

Забавно как легко сменить приоритеты. Устои, что подобны бетонным столпам, хрупки да зыбки. Всего-то нужно…найти точку болевую и давить, давить, давить…
К примеру, страх темноты. То древний страх. Он прошёл миллионы лет эволюции, но до сих пор обитает среди нас. Предки пронесли его до наших сердец, предупреждая, что там, в кромешной тьме, прячутся монстры – хищники. Тьма дом их, маскировка, укрытие. Лишь свет может отпугнуть то зло. А если…перевернуть монету?

Она дышала. Специально громко, шумно, иногда глуша собственные мысли, но дышала. Так она понимала, что ещё жива. Вдох – боль растворялась в трепете биения сердца. Выдох – теплом мнимым, обозначал присутствие в вакуумном пространстве. Тьма – её спасенье. Пока темно – он не придёт. Молила, что бы лампа дневного света, с противным скрежетом и яркой болью по глазам, ещё хотя бы пару дней не просыпалась.
Он приходил и нес с собою свет. В первые недели, игра была жестока и сложна. Лишь тишина и тяжёлый, громоздкий взор. Нет ни маски, ни попытки скрыть лицо. То и пугало. Смотрел и ждал. Как только первый слог, вопрос иль еле – слышный стон, срывался с губ Линды, в секунду ту же резкий выпад и треск костей фаланг пальцев рук. Один за одним. И так каждый день. Пока осознание, сквозь боль и слезы, медленно но четко доходило – он хочет, чтоб она молчала.
Лишь через неделю, она отведала свой первый ужин, а после мрак ещё на четыре дня. Да красный огонёк электронного замка, что в смене на зелёный, нес за собой очередную игру и часы агонии. Он мастер изобретать ловушки, придумывать правила, что с первых попыток не понять. От чего треск собственных костей с каждым днём, становился привычным, обыденным…
Однажды он ошибся. Оставил алюминиевую ложку, после очередного, скудного ужина. И то была надежда! Почти неделю об бетонный пол, она точила края в тонкие лезвия, представляя как воткнет в плоть ненавистную, весь свой гнев. И день настал, и был рывок, но с лёгкостью попытка та, рукою грубою была пресечена. То не было его ошибкой. Лишь очередная игра. Да повод под крики и мольбы, медленно и с наслаждением, переломать все десять пальцев.

Сколько она тут? Как сложно считать дни, в коробе бетонном без окон и часов. Часы, недели, годы… всё слилось в один день. Кошмарный, мрачный день. Но свет уже не нужен. Прошу, только не свет. Всё и без того до боли знакомо. Вон очертания стола, для редких, скромных обедов, чуть дальше мрамор умывальника да кафель стоячего душа, три на четыре – примерное пространство её нового мира. Ну и куда же без злосчастного, бурого огонька на электронной двери. Зелёный значит боль. Красный, значит отдых. Вот только…его нет. Ни красный, ни зелёный. Вообще ничего. Открыта дверь? Очередная игра? Лежать и ждать? Попробовать и вновь нарваться на побои?
Забавно как легко сменить приоритеты. Устои, что подобны бетонным столпам, хрупки да зыбки. Всего-то нужно…найти точку болевую, и давить, давить, давить…

Мир чудесен даже в своём несовершенстве. Даже, когда трудности, даже, когда рушится всё построенное, даже, когда безысходность, человек всегда найдёт другую сторону реальности. Ту, которая уравновешивает зло и двигает жизнь к лучшему. Трудности стоит воспринимать как ступеньку, через которую придется перепрыгнуть ради того, чтобы стать мудрее.
Ах, эти жизненные устои, которые должны были вселять надежду. Теперь они рушились карточным домиком, день за днём, с каждым визитом мучителя. С каждым приходом боли. Раз за разом боль точит разум, точит волю. Превращая твою жизнь в сплошную вереницу из ненависти и страха.
Главное разрушить стену этой реальности и стать свободнее в своих мыслях, поступках, движениях и вере, не поддаваться гневу. Оставаться спокойным и терпеливым даже в самых сложных ситуациях. Линда Шуман была тверда в своих устоявшихся правилах.

Свободней, свободней, свободней… Всё всегда можно объяснить и договориться.
Урок тишины был мастерски продуман. Учитель с усердием преподавал тему. Раз за разом, оставляя на дополнительные занятия, чтобы строптивая ученица усвоила. У тебя нет языка, нет связок, нет голоса. Ты нема! Запомнила? Мммм, сломанные пальцы лучше всяких конспектов напоминают пройденное. Только больше не надо. Всё понятно!
Договориться…Нет! Больше нельзя. Это не работает. Ты нема, ты лишь израненный зверь, безмолвная, как жираф. Какая-то передача на канале Дискавери… у жирафов нет связок…а стоит ли выдыхать звук, если нет связок?
Боже, о чём она думает!? Но всё же думает, вспоминает. Что угодно из своей жизни до кошмара. Что видела, что читала, что учила. Лишь бы отвлекаться от боли. Лишь бы не растерять то, что ещё осталось. У раков нет нервных окончаний, они не чувствуют боли, а варить их надо живыми… а у слонов кожа в 2,5 см, вот кто точно не почувствует, если… Боль. Только не думать о боли…
Болевая точка. Болевая капля. Точит, точит, выжигает прошлое и когда-то нужное.

…Покажите мне солнце, пустите меня к солнцу, в темноте я чувствую себя в подземельях ада! Это тоже быстро прошло.
…Нет! Не включайте свет, закройте мне глаза, выколите, чтобы я никогда не знала, тот скрежет боли, который порождает свет. Малейший пучок фотонов, упавший на сетчатку глаза может свести с ума!
Всё ли умерло там, глубоко внутри. Мысли, что пинали волю столько времени, поддались смирению. Научились уводить Линду в сторону от логики. Подальше от всего человеческого. Прочь от инстинктов и здравомыслия. Зелёный – беспощадный.

Случилось. Ослепла. Глаза уже не видят ни красный, ни убийственный зелёный. Неужели всё? Больше не будет ничего. Лечь, свернувшись утробным младенцем и упокоиться. Это избавление, не нужно больше ждать и готовиться к очередной пытке. Девушка легла на пол повернувшись в сторону двери и обхватила себя за колени.
Она даже не удивилась, что на электронном замке двери значок индикации больше не светился. Мозг медленно давал реакцию на значение этого события. Выдох, вдох, выдох, вдох… Сколько раз она смотрела на бордовую светящуюся точку и гадала на вдохе или выдохе загореться зелёный. Вдох, выдох, вдох… Больше не надо ждать, не надо задерживать дыхания, в надежде, что, пока не выдохнешь, свет не изменится.

Сколько прошло времени, пока Линда осознала: что-то изменилось, что-то не так, как всегда. Сколько шажочков до двери? Линда знала размеры своей камеры до миллиметра. За столь долгое время она измерила его всеми возможными способами. И вот сейчас она медленно приподнялась, встав на колени и оперившись руками в пол. Медленно, как зверь на охоте она пошла к двери. Всего четыре таких звериных шага и она будет у двери. Она будет там, где не раз кидалась на злопастный огонёк, пытаясь его вырвать из двери.
Раз, два, три, четыре. Линда толкнула дверь. Открыта. Смятение. Адреналин на несколько секунд помутил сознание и вернул его с жаром по всему телу. Она толкнула дверь сильней, словно не веря, что она может распахнуться по-настоящему.
Свобода. Вот она. Ещё один шаг. Пятый! И ты за пределами измеренных расстояний!
Свобода! Вот та ступенька, которую нужно перепрыгнуть, чтобы разрушить безысходность или умереть. Все уроки разрушителя устоев были напрочь сметены из головы Линды Шуман. В один миг камера стала прошлым.

Она шагнула за дверь, тараща глаза, как бешенный зверь, чтобы понять, что перед ней. Какой он, путь на свободу?!

Свобода…Как время по Эйнштейну понятие относительное. Кому и мира мало, а кому сквозь щель разок взглянуть. Прохладой по щекам и лёгким сквозняком по коже, бетонной лестницей к очередной двери. Надежда на секунду гаснет. А что если там обычный замок, или навесной? Вот так просто отберут просвет? Придётся возвращаться и вновь вжиматься в угол своей клетки? Нет. Она бы выбила с петель ту дверь, прошла насквозь, нарушила бы все правила реальности мнимой, но только бы не возвращаться.
Но мелькнули лампочки пустые, что так же требовали света. Дверь как и ниже оказалась электронной. Пришлось потратить не мало усилий, что бы просто приоткрыть, взглянуть, почувствовать…свободу.
Его не было несколько дней, а значит не было и пищи. Слабость, сонливость, вата в ногах. Но всё это на заднем плане, когда в ушах стук сердца свободной канарейки - адреналин. На сколько его хватит?
Пусть и за дверью сумерки, но болью по глазам пелена белая. Пушистый, мягкий, снег. Он на земле, он хлопьями летит цепляясь за ресницы, он холоден, но так приятен. Стеною лес завис над телом хрупким. Он так же удивлён как и она. Кто ты? Что забыла в безмолвии природы? Куда ты собралась?
Чуть поодаль одноэтажный, деревянные дом. Не хижина или сторожка. Весьма серьёзное строение с панорамными окнами, дизайнерским стилем и явным уютом внутри. Там света нет и следов ко входу не видать. Левее будка и цепь уходит за огромный сугроб. Стоп…это не сугроб. Массивный, белый пёс. Да – да, смутно и отдаленно она слыхала лай. Ещё крики, звуки ударов и протяжный вой. Он так же как и она пленник.

Чего же ты ждёшь? Беги! Беги как можно дальше! Но…холод. Он всё же наступил. Скрывает кожу лишь лёгкая ткань пижамы – его подарок. Не трогал, но смотрел, как в смятении и жутком страхе, она переодевалась. Поедал хищным взором каждый раз, когда менял цвета очередных подарков. И больше ничего.
Босые ноги покалено в снег. Холодный ветер объятиями да под кожу до костей. Ну и далеко ты так уйдёшь?

Она была счастлива. Она по другую сторону двери!
Сколько она думала о том, что никогда этого не случится. Что до конца дней ей придётся выживать в замкнутом пространстве. И дней этих может быть не так много.
Сколько раз она пыталась представить, что там за дверью. Откуда приходит монстр, куда уходит и зачем живёт.
Это было своеобразной игрой – представить, что ТАМ. Но сейчас только стук в висках и отсутствие каких-либо мыслей, ни одна из придуманных картинок не возникла в сознании. Все мысли вытеснила лишь кричащая фраза: «Вперёд! Бежать! Оторвать себя с корнем от этого места».
Линда встала с колен. Шестой шаг она делала уже, как человек. Лестница казалась бесконечной. Тело отказывалось вспоминать, как пользоваться ступенями. Спотыкаясь и рискуя переломать себе ноги, преодолела лестницу и только тогда позволила себе отдышаться, замереть и прислушаться. Здесь ли мучитель?
Она вдруг осознала, что дверь не единственная и тоже может быть закрыта. Вдруг, это подарок - просто камера стала просторней. Но она всё ещё на территории врага и останется здесь и дальше.
«Это ловушка!» - наконец мелькнуло в её сознании. Она вынесла себе приговор. Сейчас Больной распахнёт новую дверь и тело узнает новые изыски страшных мучений. На это он был мастер. Линда для себя назвала его Больной. От слова Боль, что приносил он с собой и от его диагноза. Несомненно, это был глубоко больной человек. Тот, которого не излечить. Медицина не научилась «вправлять мозги» садистам. Если это ловушка, то она готова была принять боль. Последнюю, но она хоть будет за дело.
Навалилась на дверь всем телом, будто стараясь предотвратить неизбежное наказание. Не дать ей открыться. Не впустить! Сил не было. Сколько она не ела? Линда не могла вспомнить. Когда ела последний раз? Безвкусная еда никогда не давала удовлетворения ни желудку, ни телу, ни голове. Но она знала, что сейчас готова отдать последние силёнки на то, чтобы накинуться диким зверем на маньяка и сдохнуть вцепившись в него когтями, зубами. Но не дать себя загнать опять в ловушку.
И тут дверь поддалась. Не закрыта! Свежий воздух ударил в нос, заставив судорожно биться в дверь, пока та не поддалась окончательно. За ней свобода. Холодная, белая, светлая, желанная и… Линда не могла сдвинуться с места. И не могла обернуться, настолько ненавистен был ей этот дом. Она оценивала ситуацию.
Ещё один дом. Лес. Холод. Собака! Надо её взять с собой. Непременно сделать своим союзником! Холод сковал тело, лишенное хоть какой-то естественной жировой защиты.
Линда Шуман даже не знала какое время года было сейчас. И никак не ожидала увидеть снег. Счет дням и времени затёрся в попытке смириться с обстоятельствами, в попытке сохранить здравомыслие и научиться жить с болью. Год, месяц, день недели…Всё стёрлась. Какую ерунду показывают в фильмах, что рисование чёрточек на стене поможет вести счет времени. Враньё! Линда после особо жестоких уроков отключалась на несколько дней. Время тянулось или замирало на месте. А иногда казалось, что пронеслась уже вся жизнь. Как тут уследишь...

Превозмочь себя. Вернуться. Найти одежду. Она прислушалась. Пытаясь понять, если хоть малейший шорох в доме. Можно было пойти в сторожу и найти что-то там. А вдруг маньяк именно в ней скрывается. Здесь она без проблем прошла до выхода и не встретила Больного. Если его нет в доме, то она может успеть одеться прежде, чем он вернётся.
Как! Как заставить себя вернуться? Вдруг дверь захлопнется и уже навсегда! И больше ей не увидеть белый свет.
Но замёрзнуть в снегу, когда нашлась лазейка на спасение, возможность выжить? Нет уж. Она решила, что страх, это больше не её проводник. Нужно выживать и дальше.
Линда прикрыла дверь, вернувшись в дом. При этом оставив щелку, сунув между дверью и порогом первое, что попалось под руку. Чтобы она до конца не захлопнулась и при этом издалека не было заметно, что дверь открыта.
И судорожно начала искать хоть какую-то одежду и обувь. И где-то должна быть еда. В доме должна быть еда! И оружие.
Наконец, она знала, что ей нужно делать. Безвольное существование затворницы закончилось. Теперь надо думать о будущем. Каким бы оно ни было.

И мир тот был безмолвный. Возможно шок, а может травмы, которых у девушки было сполна. Не только пальцы рук страдали. Побои всё тело принимало. Иногда, он был особенно жесток, без особо на то причины. Хотя, ему вообще нужны были причины? Он мог душить до хрипа, до отключения сознания, или ногами забивать в угол хрупкое, измождённое тело. Лезвием ножа, причудливые узоры рисовать, на внутренней части бедра, да наблюдать, как простынь алой кровью питается. И это лишь аперитив, разминка, лёгкие «тычки»
И вновь бетон, что давит заставляя биться сердце чаще. Она сошла с ума? Вернулась в ад, когда за дверью манящая свобода. Там, внизу, её коробка. Дом её, и по задумке, её же и могила. Левее коридор, что в пылу надежды, был попросту упущен. Дверь деревянная, под скрип и затхлый запах, да выход в темное пространство. Там техника и множество мониторов – кто бы сомневался. Чуть дальше пару стульев и диван. Громоздкий, приоткрытый шкаф. В нём куртка на пуху, естественно не по размеру, часть лыжного костюма, (тёплый низ), колючий свитер, что вряд-ли бы в жизни прошлой и надела, пару вязаных носков и зимние ботинки. Уж точно больше хрупкой ножки, но под носки сойдёт и это.
А есть ли в доме кухня? Ни холодильника, ни плиты, иль что-то отдаленно похожего. Но чем то ты питался? Ты явно не один час сидел за мониторами, наблюдаю за растворением личности своей добычи. Как смотреть кино без попкорна?
Настенный шкав поодаль дарил надежду. Она уж точно не ожидала, найти в нём сочный стейк или сэндвич с джемом. То верно. Пару консервных банок, одна с готовой кашей, другая с персиками, пакет вяленого мяса, (что-то на подобие снэков к пиву), пачка чёрствых крекеров и бутылка газированной воды – всё. На сколько того хватит? Лишние вопросы. На том спасибо.
Ниже навесного шкафа, хлипкий стол. На нем доска для мяса и маленький, невзрачный нож. Он явно не претендент на серьезную защиту, но как минимум, вскрыть консервы или себя при встрече со своим мучителем, возможно подойдёт.

Мысли суетились в голове, подгоняя к действию. Надо быстрее выбираться от сюда. Быстрей. Быстрей! Но это только мысли неслись, как бешенные хомячки. На деле она сначала осмотрела пространство, не замеченное, не желаемое быть замеченным ранее, и выбрала коридор, куда вела деревянная дверь. Здесь! Здесь обитало чудовище, наслаждаясь муками жертвы. В душном склепе, пропитанным запахом от которого хотелось стошнить. Это его запах. Тот, который долго преследовал её, даже когда он уходил. Запах, который въелся в стены её камеры и был словно приправа к остальным пыткам, добавляя им остроты и послевкусие. Так человеческое существо пахнуть не может.
Линда прикрыла нос, уставилась в монитор и представила, как мерзавец наблюдал за ней, как не сводил с неё глаз. Комната была видна, как на ладони. Ничего не было скрыто. Сейчас ей было всё равно. Теперь нужно забыть об этом. Не думать хотя бы сейчас, чтобы не впасть в панику.
Надеть на себя то, что принадлежало Больному, было не просто. Линда старалась не думать, как носили вещи и кому они принадлежали. Сейчас они были инструментом выживания. Пусть послужат добру хоть немного. Тяжело. И морально и физически. Она натянула прямо на пижаму свитер, зимние штаны, куртку, двое носок, один поверх другого и ботинки. Пришлось повозиться, застёжки и шнурки не давались с первого раза. Она почувствовала себя маленьким несмышлёным ребёнком, который ещё не научился совладать с простыми действиями. Переломанные пальцы, словно снова учились пользоваться элементарными вещами.
Девушка почувствовала груз одежды на себе. Силы, нужны силы, чтобы в этом ходить.
Открыв шкаф и увидев еду, она выдохнула. Есть запас. Но, как его унести. Линда выпотрошила диванную подушку и сгребла с полки всё, что там было. Тяжело. Прислушалась. Тихо. Значит у неё ещё есть время.
Одну из консервных банок вскрыла на месте и окунула пальцы в холодную массу. Выковыряла пару комков каши и засунула в рот, заставила себя проглотить. Остальное Дружку. Оценит ли?
Итого, одна банка и бутылка воды, остальное не такое тяжелое. Осилит, донесёт. Сунула нож в ботинок, углы наволочки завязала и перекинула через плечо. Бежать! Бежать!!
Свежий воздух, как лекарство, настроил на боевой дух. Свежий воздух надежды погнал её вон из склепа.
Она не видела следов. Замело или маньяк всё-таки в доме и продолжал наблюдать? Холодный пот страха прошелся по спине или это зимний холод? Не вникай. Не оборачивайся! Делай, что можешь, не стой на месте.
Линда пошла в направлении пса, подзывая его, выставив вперёд банку с кашей.
- Пойдём со мной. Сбежим отсюда вместе. Ты такой большой, тёплый, красивый пёс. Поешь и пойдём. Ты же не хочешь оставаться здесь? – голос Линды был хриплым и еле слышным. Сказывалось долгое молчание.
Судя по отсутствию человеческих следов около будки, собаку тоже не кормили давно.
Как отреагирует пёс, знает ли он, что люди бывают не только жестокими. Или маньяк к собаке относился много лучше, чем к человеку?

И пахло хвоей. Снег падал огромными хлопьями в ночи, мелькая подобно ряби старого телевизора. Лёгких, чистый, холодный. По щекам да каплями талыми. Как слёзы, что давно исчезли. Подобные эмоции ему не нравились. Плакать пришлось разучиться очень быстро. Лишь в темноте, тихо и в подушку. Всё это позади. Пора очнуться. Пора…
Так неуклюже, так не удобно, по большим сугробам, почти по пояс. И это каких-то десять метров. А сколько их там впереди? Сколько до свободы? Дойдёт ли? Вновь мысли лишние.
Огромный пёс, что еле от сугроба отличим, при первом же слабом хрипе незнакомки, подскочил на лапы, встав в угрожающую стойку. Если раньше, с далека, он казался большим, то сейчас, во весь рост и вблизи, собака оказалась просто огромной. Белая скомканная шерсть, нервно опушенный хвост, пару чёрных бусинок – глаз, да чёрный нос. Ещё оскал. Доверие к двуногим, он явно потерял. Внимательно следил за странным гостем, пытаясь определить степень угрозы. Но пару шумных вдохов и рык исчез. Запах еды дошёл до острого обоняния животного, заставив медленно и осторожно, двинуться в сторону предлагаемого лакомства. Потребовалось минут десять, что бы зверь добрался до руки девушки и ещё пять, что бы всё же приступить к еде. Но с осторожностью, поглядывая на незнакомку с опаской, готовый в любую секунду отпрянуть, или рвануть в атаку на обидчика.
Массивный зверь, тяжёлый, сильный. Под шерстью мягкой, виднелось множество побоев. Он так же ад переживал. Ошейник с цепью, впился в шею пса до бурой крови. Возможно, его не снимали с того самого момента, как пленили. Всю жизнь на цепи. На холоде, без еды да под бесконечными побоями. Речь о собаке иль о себе? Совершенно никакой разни…

Терпение. То, чему она научилась за пять лет отменно. Терпеть боль и издевательства – это одно. Нужно было научиться терпеть время. Легко ли существовать, когда время – измерение твоего страдания. Ждать, когда что-то изменится к лучшему, или ждать, когда жизнь покинет тебя, освободив от разбитого тела - это тоже умение. Сейчас Линда терпеливо ждала, пока пёс медленно оценивал ситуацию и привыкал к её присутствию.
Протянутая рука начала неметь, но она боялась сделать резкое движение и отодвинуть банку. Не прекращая разговаривать с собакой и не отводя от неё взгляда, девушка думала о том, как приятно говорить с живым существом. Способность думать о чём-то конкретном, выбранным из контекста ситуации, позитивным моментом – это тоже часть её умения, выработанного годами. В такой ситуации стоило бы думать о том, как быстрее уйти, не дожидаясь мучителя, бежать сломя голову в любую сторону, лишь бы подальше. Но она выбрала думать о живом существе, который рядом и позволяет ей быть человеком.
- Тебе тоже досталось, Дружочек. Вижу, исстрадался, натерпелся. От кого охраняешь хозяина? Или ты тоже для утех и удовольствия Больного. Тело ноет, потеряло покой и забыло ласку. Никому нет дело до тебя здесь…, - толи к собаке обращаясь, толи рассказывая свою историю.
Принял подношение, заработал челюстью, вмиг вылезал банку. Проследила за цепью, как проще отцепить.
- Помоги мне, Дружочек, уйдём вместе. Погибнешь или здесь или в лесу. Поверь, вместе спокойней, не так страшно, - Линда взялась за ошейник, нащупала, где цепь прикрепляется. Тепло тела почувствовала, как током по пальцам тепло то прошло. Вот оно, живое. Погладила. Осторожно, наблюдая за реакцией.
Вдруг мысль забилась. Долго ли тепло будет, если в лесу, если в снегу. Огонь будет необходим. Спички, зажигалки, да хоть огниво… не нашла в доме, не досмотрела.
Девушка подняла руку в сторону сторожки, привлекая внимание собаки, как отреагирует:
- Идём туда, в дом, иди! Чуешь? Есть там кто?
Следов не было, замело снегом? Вон как валит, залепляет глаза. Не разберёшь, давно ли дверь открывали. Если Он там, то вцепиться ему в горло вдвоём проще будет. На секунду ей даже захотелось, чтобы он был там. Она потрогала нож за голенищем ботинка. На месте. У меня тоже клык имеется. Пошли, пёсик, пошли...

И пали цепи. С ними и ошейник, что впился в плоть под шерстью. Рванул с места зверь, очевидно не желая, ни секунды оставаться рядом с логовом его мучителя. В моменте растворился в белой пелене. Он призрак, (ему бы имя дать). Снег явно в плюс. Природа маскирует. Лишь на секунду он застыл, взглянул на своего спасителя, возможно пытаясь понять, почему она ещё не убежала как и он, да растворился в надвигающейся метели. Тебе ли его винить?
У врат ада, где был просвет, ты обернулась и решилась возвратиться. Сошла ли ты с ума? Иль рациональность бьёт в виски? Еды не так уж много, одежда не спасёт от холода, да сколько времени в пути? Придётся заглянуть в логово монстра. Что ж, когда-то Прометей пожертвовал свободой, чтоб светом да тёплом людей одарить. Чем хуже ты? Хотя…и боги умирали.

Давно там не было следов. Он часто пропадал на долго. Максимум неделя, но это долго, для человека взаперти. То и пугало. Он вскоре должен вернуться. Она чувствовала это. Каждой сломанной косточкой в своём теле. Такой вот эмоциональный радар. Подарок от него.
А дверь открыта. Кого бояться монстру? Да и в такой глуши, вряд-ли встретить случайного прохожего. А если тот и будет, то судьба его понятна и незавидна.
Сквозь окна панорамные слабый свет луны. Он в помощь осмотреться. Нет, не схоже его логово с сущностью его. Всё слишком…чопорно? Минимализм в дизайне, нет лишних граней, все вещи на своих местах - вылизанный порядок. Прям до тошноты. У мальчиков таких, все книжки по алфавиту, да все девочки по пакетам. Иронично.
Шагами скромными, да мыслями во страхе, но всё же в поиске. Подобный дом не обойдется без камина. Его же нужно чем-то разжигать? То верно. В углу, у пачки сухих палений, виднелась электрическая зажигалка. Щелчок дарил огонь – ещё живая. А ты? Если и да, то на долго ли? Сколько ещё судьбу на прочность ты проверишь? Иль выйдешь на порог, а там сам монстр. На этом всё? Готова ли вернуться в клетку? А он тебя вернёт? То лишние вопросы. Пора бежать. Как можно дальше. Сегодня мрак – её спасение.

- Ну что же ты, Дружок, имя не понравилось? – она ещё умудрялась шутить. А сердце сжалось от такого предательства недавно приобретённого живого существа. – Что же ты… Может свидимся ещё…
Линда почувствовала всем телом желание. Желание побежать вслед за собакой. Так же быстро и не оглядываясь. Она почувствовала всем своим существом, что ещё немного, и потеряет трезвомыслие, сорвётся в белую пелену навстречу холоду и неизвестности. Не думая ни о чём, лишь бы подальше, лишь бы с Дружком. Чтобы выжить!
Девушка заставила себя не смотреть вслед собаке. Заставила свои ноги поднять тяжелые ботинки и направиться в сторожку. Заставила свои мысли настроиться на поиск нужных вещей. Пока не передумала, пока незримое присутствие ужаса не подступило ближе. Найти огонь, без него никак. Чтобы выжить!
Она не собиралась искать, где включить свет, чтобы было удобней. Ей хотелось быть незамеченной. Лунного света вполне хватило. Вспомнила, как живут люди, жила и она. Когда нужно было заботиться о доме и уюте в нём; когда каждой вещи, своё место; когда не только голые серые стены да ненавистная койка. Брр-р…, забыть!
Где хранятся спички, свечи? Под рукой. Чтобы можно было быстро найти в случае отключения электричества. Камин. Если есть камин, то и спички там же. Всё должно быть на месте. При таком порядке не должно быть иначе. В таком доме ты не будешь искать носки на вешалке в коридоре, а зажигалку в корзине с бельём. Излишний порядок снаружи признак непорядка внутри. А тут был ещё какой порядок. Маниакальный!
Быстро, Линда, быстро хватай: зажигалка, бумага…поленья сухие…нет, тяжелы они для неё. Не унести всё. Окинула взглядом дом. Свечи, есть ли свечи? Логово зверя вряд ли украшали декоративные красивые свечки. Должны быть обычные, парафиновые. Успеть открыть все ящички столов, тумб. Не задерживаться, всё на пути к выходу. И у двери, вместе с кремом для обуви тоже. Вспомнила, у неё свеча лежала именно в шкафчике с кремами и щётками для обуви. Странно, почему?
Больше сил находиться в доме не было. Она чувствовала до ломоты в суставах, что Он где-то рядом. Как чувствуют смену погоды люди, страдающие ревматизмом или артритом. Чтобы волна паники не захватила, она начала вспоминать, почему «ноют» суставы при смене погоды… атмосферное давление… воспаленные нервные окончания…болевой импульс…рецепторы суставной сумки… Да, за годы она научилась отвлекаться.
Линда Шуман, рассовав новые трофеи в карманы куртки выскочила из дома. В каком направлении двигаться? Как выйти к людям? Где дорога? Хотя нельзя по дороге, по дороге вернётся зверь.
Дружочек! Ты оставил следы, ты знаешь куда идти. Ты уж точно будешь держаться подальше от смрада приближающегося зла. Вложив все силы, чтобы сделать это как можно быстрее, девушка пошла туда, куда убежала собака.

Бежать, бежать без оглядки! Сквозь метель белую, цепляясь за ветви тонкие, проваливаясь в сугробы рыхлые. Верно, что путь легче не выбрала. Мало кто в такой глуши, да в подобную погоду, по дороге заснеженной будет разъезжать. А вот он…он обязательно вернётся. Он так же чует свою добычу, как белый зверь, что исчез за пеленой.

Куда же мчится бывший пленник? Гонит ли его страх, как измученную жертву, иль ищет он спасение среди людей, а может отвлечённый пушным зверем и вовсе в глубь леса он уйдет. Что будешь тогда делать? На сколько тебя хватит? Метель усилилась и с каждым шагом, сложнее двигаться вперёд. Сесть отдохнуть? Скроет следы спутника и вовсе потеряешься в ночи.
Хруст веток чуть левее, дыхание прервал и сердце бьётся как мотылек об лампу. Он уже тут? Наблюдает? Выжидает, когда ты выбьешься из сил и вновь утащит в клетку? Мелькнула морда белая, средь веток ели. Зверь рядом, не ушёл. Как – будто проверяет, поспевает ли она по его следам. Замер на секунду, краткий, тихий лай и вновь исчез. Ведёт куда-то. Но куда?

С каждым шагом, что отделяли её от дома, становилось легче на душе. Будто сходила он со станка пыточного, убегая, отдаляясь от него, чтобы забыть, как страшный сон. Не думала она сейчас, что дальше, как долго нужно будет идти. Как выдержит ночь, что будет дальше. Всё равно, хуже не будет. Хуже, только назад. Хуже, опять почувствовать его запах, увидеть его безумные глаза, в которых плескается больная душа.
Внимательно она следила за оставленными псом следами. Снег рыхлый, хорошо видно, где его потревожила. Одна мысль беспокоила, что и её следы заметны. Вдруг вернётся мучитель раньше, чем засыплет их или заметёт. Без собаки он не сможет след её найти, не должен. Спешила по следам, понять направление, куда ушла собака, если потеряет след, хоть примерно понять в какую сторону идти. Другого поводыря у неё нет и не предвидится.
Мелькнуло слева. Линда зажмурилась, унимая колотящееся сердце. Тихо наклонилась к ботинку, потянулась за ножом. Быстро нашёл, не дал замёрзнуть в лесу, сам убить хочет. Тихий лай, слаще любой музыки надежду дал. Распахнула глаза, повернулась.
- Дружочек! Ты ж мой хороший. Не убежал. Ждёшь! - произнесла тихо. Страшно громко в лесу говорить. Слышно далеко. Назад нож наклонилась положить, подняла голову, нет собаки. Исчез в пелене белой. Неужто показалось? Быть не может, лай до сих пор в ушах стоит. Не забудет его во век, как надежды гимн. Да и следы влево пошли. За ним. Хоть на погибель, всё равно. Вдвоём не так страшно.
Линда Шуман вновь доверилась животному. Доверяла она им больше, чем людям. Надеялась она на врожденный инстинкт, что у собак человеческий обгоняет. Заложен веками эволюции самой природой, чтобы выжить. К теплу вывести, к людям или зверям, к себе подобным.
- Что же ты белый, как снег, как сугроб живой... Не пропадай только, - даже отойдя не далеко, сливался пёс со снегом. Вглядывалась она в каждый сугроб, вдруг шевельнётся. Далеко убежал или ждёт её.

И был он компасом в ночи. Вёл за собой, но куда? Всё же зверь он. То круг запустит и вернётся на исходную тропу, то по сугробам в лес, через тернистый ельник. А…с белкой в зубах мелькнул. Чего ему те консервы? Он умел охотиться. А она?
Сколько времени прошло в метели, что с каждым часом набирала ход? Ответом будет дикая усталость и холод, кусающий лицо да пальцы рук. Прогулка по сугробам далёко не лёгкое занятие. Мокрая спина и ноги, что очень – очень плохо. Замёрзнуть можно и в плюсовой температуре. Достаточно промокшей одежды, отсутствия еды и усталости. Ещё немного и можно просто сеть под ель, поддавшись тягучему желанию чуть – чуть поспать. Совсем немного. Буквально пять минут. Нельзя! Тогда уж точно смерть.
Метель грозила стать пургой. В глазах лишь белое полотно. Не ясно где есть земля, где небо, где путь…Лишь страх да холод. Страх да холод.
Фигура белая застыла. Пушистый призрак замер. Почему? Он всю дорогу двигался, так молвил его инстинкт. Зачем же он остановился? Шаг за шагом и вот он рядом. Ещё шажок и…стоп! Она буквально стояла на обрыве. Он не заметен был, смешался с общей картиной, где в красках только белый цвет. Если бы не зверь, то она бы точно сорвалась вниз. Фатальный и такой бессмысленный финал.
Но призрак не потому застыл. Уши навострил, застыл и наблюдает. Что видит он? Там в низине, средь редкого полесья, виднелся огонёк, да тонкой струйкой дым. То дом был. Его не разглядеть в пылу природной стихии, но память сопоставит, а мысли рваные подхватят образы. Всё верно, это дом. Что делать? Рвануть к спасению, стучаться в двери, кричать об истории своей? А ты умеешь говорить? А ты умеешь доверять чужим? Как отреагируют они? Средь ночи кто – то бьётся в дом, и честны будем, выглядишь ты паршиво. Они откроют? Они поверят? Опять вопросы…Есть факты: холод, голод и смерть, что уже возможно, следует за нею по пятам. Есть ли выбор, Линда? Есть ли выбор?

Всё-таки зверь ощущал свою свободу иначе, чем Линда. Понимала ли собака, что не просто освободилась от цепи, а избавилась от побоев и вечного голода? Верит ли она, что больше не встретит Больного? А если встретит, не надо будет пресмыкаться перед ним, а может сама смело напасть на человека. Вольна отомстить за свою жизнь. Она сильнее, она вольнее. Ей не привыкать к холоду, не привыкать спать на снегу и довольствоваться малым.
Не было у Шуман той энергии, что осталась у пса, тех навыков и умений, чтобы передвигаться быстро, найти пропитание и дорогу. Завидовала она ему и благодарила, что рядом, что не одна. Бесконечный белый путь. Сначала она старалась поспевать за ним, потом всё медленнее становился её ход, всё сложнее передвигаться по снегу. Успевал Дружок оббежать сугробы, да исчезнуть, чтобы вновь появившись перед ней.
- Сколько же ты километров намотал, неугомонный. Куда ведёшь? – иногда она останавливалась и звала его по имени, что дала ему. Подходило оно ему. Уже перестала представлять маньяка, когда слышала треск веток и хруст снега. Знала, что не он притаился неподалёку, а что проводник рядом. Уверенна была, что если кто преследовал бы их, Дружок лаем оповестил.
Останавливалась она и для того, чтобы дух перевести и, когда понимала, что от натуги потеть под одеждой начинала. Сбавляла тогда темп, натягивала сильней рукава свитера, чтобы руки не мёрзли, кутала нос в ворот, вглядывалась во тьму, есть ли хоть какие-то признаки, что бывают тут люди. Вдруг охотник какой за добычей ходил или тропа хоженая или лыжная, а может сторожка лесника, зимовье какое... Ничего не видно, лишь мгла белая. Через силу заставляла себя двигаться дальше, не давать себе расслабляться. Вспоминала она, что знала о снеге, о выживших в лесу. Если заметёт её в сугроб, вроде и выжить можно, под снегом тепло. Ещё немного и поддалась бы она этой мысли, отдалась бы снежной шубе, будь, что будет. Закрывая глаза от ветра, что разгонял метель в пургу, шаг за шагом она двигалась, шла вперёд – это значит дальше от того места, которое должна и не в силах забыть, это подстёгивало.
Вот и Дружок остановился, встал рядом. Тоже устал? Намекает на остановку? Проследила за его взглядом. Яркая точка огонька. На двери. Какой это цвет? Какой цвет, Линда? Смотри внимательно, не загорится ли зелёный? Это дверь, за ней ОН. Притаился и ждёт. Ждёт, чтобы нажать на зелёный, чтобы страх убил тебя наконец малой вспышкой. Она стояла в оцепенении, соображая где находится. На несколько мгновений показалось, что опять в холодной комнате, стоит перед дверью, ненавидя этот свет. Эту яркую точку, что играла с её нервами годами.
Глаза привыкли, образ камеры отошёл на второй план. Заметила дымок, деревья вокруг. Костёр! Нет. Дом. Значит тепло, значит люди, значит еда. Поверить глазам? Или начались голодные галлюцинации? Не было у неё долгих раздумий, не было выбора. Не раздумывая решила идти на свет. Не задумываясь о хозяевах. Кем бы не были люди там, хуже не будет. Да и чего ей теперь бояться. Подойти, приглядеться, может укрыться где можно, если в дом не пустят.
- Дружочек, идём! Спускаемся, ну же, вперёд. Где тут пологий спуск? Вперёд!

А он стоял. Долго и безмолвно. Смотрел чёрными бусинками в даль. Что не так? Помему массивный зверь затих? Ведь это выход. Но всё же нехотя, тот начал путь. Осторожно, почти скользя по склону, показывал как правильно идти. В кратких паузах оборачивался, следил за девушкой, не нужна ли ей помощь, справляется ли. Вновь в путь.
Шаг за шагом, осторожно, не спеша, по полю снежному, да редким хвойным порослям. Застынет на минуту и стоит. Шумно воздух вдыхает, уши прижимает, пытается понять, что там впереди. Вот светом теплых по снегу рыхлому, пали лучи света. Слышен голос и не один. Там смех, да речь, что Линде не привычны и чужды. Когда она в последний раз слышала смех? Она вообще умела смеяться? А сейчас сможет?
Обычный домик, весьма уютный. Небольшое строение подле, (возможно туалет), чуть дальше сарай и кучка палений под снегом. Хозяева умели выживать в глуши. Пара лыж у входа, самодельные сани подле, мягкий, сладковатый запах из трубы. Там ужин, там тепло, там люди…
А он застыл. Стоит и смотрит. Ну явно не стоит ожидать, что в дверь он постучит. Вопрос в другом: осмелиться ли Линда постучать? Откроют ли незнакомке с собакой огромной? Что она скажет? Правду? Стоит ли с того начать? Вопросов много, но есть факт: останешься в метели – умрёшь. Это более чем явно и выхода другого не найти…

Что же ты медлишь, мой друг, что же не мчишься к теплу и крову со всех лап. Там еда, тепло, огонь, помощь. Непременно нужно рассказать, что поблизости с ними живёт монстр. Линда была до того возбуждена тем, что они вышли к людям, что перестала замечать настороженность собаки. Вперёд, к спасению! Она уже не чувствовала рук, ног, вкладывала последние силы, чтобы дойти.
Лишь приблизившись к дому и услышав смех, она задумалась. Что скажет, поймут ли её? Не испортит ли она людям праздник. Там праздник? Может быть сейчас Рождество или Новый год, а она ворвётся со своей бедой. Нет, ей не надо много. Дайте отогреться и отдохнуть, укажите путь к дому…
Линда подошла к окнам, заглянула.

А там уют: трещит камин и манит пляской пламени, накрытый стол с едой, вкус которой Линда давно уж позабыла и люди…Другие люди. Не Он, что человеком сложно назвать, не сущность из красно – зелёного ада, а просто люди. Вот милая старушка, на вид за восемьдесят лет, вот дедушка, что ей за стол расположиться помогает, а рядом милая девчушка, чем звонкий смех и слышала она. Там счастье. Ты помнишь это слово? Позволь я повторю: там счастье. Не твоё, чужое. Своё осталось горечью на губах разбитых, во снах, что дальше не придут, да в памяти, которой сложно доверять. Не сквозь стекло ты смотришь, а сквозь время…
И зверь затих. Нет, не успокоился. Он просто принял обстановку. Проверил местность в поисках угрозы, обнюхал каждый сантиметр и важно так улёгся. Он наблюдал и ожидал, решение спутницы своей. Зверь точно не уйдёт, он защитит…От кого? От пары пожилой и милого ребёнка?

Проём в другой мир заставил её замереть и смотреть, смотреть, забыв о стуже и усталости. Накрытый стол с едой казался нарисованной открыткой, где стараются максимально красочно описать желаемое, эдакий кич. Она даже почувствовала запах. Почему-то печеной утки с яблоками, хотя такого блюда не наблюдалось. Ей даже показалось, что слышит треск поленьев в камине. И такие счастливые люди. Линда вспомнила сказку Андерсона, где девочка, замерзая представляла себе прекрасные картинки уюта и домашнего тепла, стоило только чикнуть спичкой. Человеку надо так мало тепла, чтобы мир преобразился. Как завороженная смотрела в окно и представляла себя там. Уж не замерзает ли она насмерть, ловя предсмертные картинки. Девушка заставила себя отвернуться. Нужно скорее в дом, чтобы поверить, что это не сон.
Добираясь до двери, Линда обдумывала, что сказать. И ясно представила весёлых людей, спокойно проводящих вечер, а затем себя со стороны, что далось не легко. Представить, как она сейчас выглядела, фантазия отказывалась. Ясно было, что не рождественская открытка. Но как ещё должен выглядеть человек заблудившийся в лесу и давно не евший. Мелькнула мысль взять лыжи, санки и отправиться в путь дальше. Но ноги и всё тело говорило о том, что она не только не сможет идти на лыжах, но даже надеть их на свои ботинки не в силах.
- Дружочек, как думаешь, прогонят? Что, не веришь, что люди бывают и добрые? Веришь. Вижу, веришь. Никто не в силах прогнать заблудившегося в ночь и метель.
Единственное, что она решила не рассказывать пока про маньяка. Достаточно попросить крова и немного еды. Согласна в прихожей, лишь бы были стены. И косточку от той самой воображаемой утки, да немного места для пса.
Она добралась до двери и постучала. Сначала робко, потом сильней.

И пал уют. Настойчивый, пугающий звук ударов костяшек по двери, в миг возродил тишину. Смолк смех и разговоры, и да же свет из окон потускнел. Нарушила покой, за что в награду получила, резкий скрип двери и пару чёрных глаз двустволки. Ну вот и всё? Как свобода оказалась скоротечна. Вся жизнь перед глазами и вроде бы не жалко, но…угроза ли? Испугается ли утопающий угроз с берега? А падающий с крыши, выстрела с земли? А Линда испугалась?
Зверь за спиной, издал протяжный рык. Припал на лапы, уши навострил. Уму хватило бы секунды, что горло старику порвать, но ждал команды.
- Ради всего святого, опусти ружье Генри, - внезапный, мягкий голос, быстро разрядил обстановку.
Из проёма появилась старушка, что руку положила на дуло ружья, опуская его в пол. Лицо в смятении, но явно без агрессии, что не сказать про старика. Он был суров. Хотя, можно ли его винить?
- Твоё радушие нас когда – нибудь погубит, - буркнул в ответ старик, не спуская тяжёлого взора с девушки. – На десятки километров ни души, а тут припёрлась, среди ночи, ещё и с огромной собакой.
- Хватит ворчать. Иди в дом, а я разберусь, - парировала всё недовольство старика женщина, так же не спуская глаз с незнакомки.
- Баба есть баба, - принял поражение мужчина, медленно уходя в полумрак комнаты. – Собаку пусть успокоит!
Секунда в паузе, дать выдохнуть и отойти от шока. Глаза напротив яркие – живые. Не то что те, пустые и бездонные.
- Что же ты стоишь на морозе? Проходи…

Слышно было, как к двери подошли. Открывают.
Не одна! Всё-таки здесь есть люди.
Действительно, есть ещё кто-то!
Живой!
Это не вымышленная картинка за оконным стеклом, не мираж, не предсмертные фантазии. Сейчас она увидит другого человека! Как давно не ощущала рядом жизнь. Присутствие кого-то ещё. И то, что дуло двустволки разделяло девушку от этого человека было совершенно не важно.
Испугаться она не успела. Или уже не умела? Страшно было другое. Страшно, если бы не открыли. Дверь отворилась и теперь уже всё равно. Хоть на мгновение побыть рядом с другим существом. Умирать лучше так, чем в стенах клетки или замёрзнув в лесу. Линда часто думала о смерти, сидя в бункере. И держалась за жизнь только потому, что боялась умереть в одиночестве и быть замученной и после смерти. Неизвестно, что изверг сделал бы с её мёртвым телом. Так что умереть на глазах кого-то другого – это было почти счастье.
Молча стояла перед ними Линда Шуман, слушала, как перепираются между собой старики. Тихо слёзы катились по щекам, а тело стало расслабляться. Будто говорило, хватит, я все свои резервы отдала, чтобы ты выжила. Теперь, дай отдохнуть. Сил не было что-либо объяснить в оправдание своего визита. Только собаке тихое: «Тшш. Всё хорошо». И шаг через порог. И ослабли ноги, прислонилась к стене. Смотрит с благодарностью. Хрипло, тихо:
- Нам бы отогреться…

- Господи, милочка…- всё, что смогла произнести старушка на ходу, подхватывая девушку за локоть. – Генри! Да не стой ты как истукан! Принеси плед и подкинь дров в камин.
И пока дед ворча, ходил из угла в угол выискивая вещи, да пытаясь разозлить тлеющий огонь, сквозь пелену белую, проявлялась общая картина – мягкое, уютное спасение. Пушистый ворс ковра, что так хотелось почувствовать кончиками пальцев онемевших ног, причудливая, старинная мебель, но явно сделанная мастера рукой, олень с рогами грозными повис напротив, со взглядом девушке знакомый – мертвый и пустой. Пару мягких кресел, подле круглого стола, чуть поодаль вход в другую комнату, немного старческого барахла, книжный шкаф и огромные, настенный часы – время. Линда помнит…время?
Всё как в тумане. От дерева, да под мягкий плед. Теплом по телу блики от огня. В руках, что от холода забыли про движенья, жар и лёгкий аромат.
- Ромашка и мёд, они согреют твоё тело, - вырвал из оторопи хриплый голос. – Как начнёшь приходить в себя, покормлю.
Взгляд добрый, светлый, чистый, но…что-то не так. Зверь мнётся на пороге, уши навострив. Как будто он боится, что – то понимает, насторожен без причин. Не рвется в бой и не рычит, но настороженно следит. Иль дело всё же в Линде? Прогулка по заснеженному лесу, усталость, голод, стресс…После того, что она пережила, не удивительно видеть в каждом углу по тени. Да и зверь своё то же получил. Не привык к добрым людям, вот и ведёт себя настороженно. Довериться собаке и уйти? Серьезно? А куда? Там, в пургу, уж точно смерть. Хотя, кто сказал, что мы заложники своего выбора.

- Милочка, - тихо окликнула девушку старушка, слегка коснувшись её колена, - как ты тут оказалась? До ближайшего населенного пункта, километров двести. Ты уж извини, но на охотника ты не похожа, а туристам тут высматривать нечего.

Не надо человеку много, чтобы почувствовать себя живым. Живее, чем ты себе представлял минуту назад. Участие, тёплый взгляд, немного сочувствия и заботы. И всё отходит на второй план, будто было дурным сном и неправдой. Тепло обнимало, нагоняло дрёму, затуманивало сознание.
Что делают эти добрые люди в такой глуши. Живут одни и счастливо в быту уютном. Старые охотники? Взгляд быстро от оленьей головы отвела. Неприятно. Или сбежавшие от цивилизации отшельники, что предпочитают подальше от мегаполисов и цивилизации жить? Или преступники, что скрываются от правосудия? Какая ей сейчас разница, если они наполняют её жизнью, которая медленно, медленно уступала свои права смерти. Её назвали милочкой, одно это ласкало слух Линды, которая стала уже имя своё забывать. Уж за это она была благодарна.
Но сознание, что за столько лет научилось быть в постоянной тревоге, не давало ей расслабиться полностью. Ощутить всю степень наслаждения домашним уютом и заботой. И Дружочек с тем же симптомом повышенной тревожности. Не даром. Им ли двоим не знать, как тишина и спокойствие превращаются в кошмар. Вон он стоит, наблюдает, настороже. Что-то неладное учуял? Да нет, просто не был, наверняка, никогда в жилище людском. Все те хоромы, что знал пёс – грубо сколоченная будка, да тень под кустом. Не привык, осторожничает – успокоила себя Линда. Не хотелось думать о плохом. Только не сейчас.
Глоток ароматного чая с мёдом! Мёд, она и забыла, что это такое. Тепло растекалось в груди, в животе. Оттаивала и душа.
- Двести? – голос разочарованный и удивленный. Расстояние было не до пешей прогулки. Это невероятное везение, что они наткнулись на этот дом. Но раз старики не знают о существовании жилища Больного, значит, они могут не знать и о других.
– Как же вы сами так далеко обосновались. Что это за местность такая необитаемая? Может показаться странным, но мы действительно не представляем, где находимся.
Линда специально говорила мы, чтобы старики не забыли про её товарища. Он её спаситель и требует не меньшего внимания, тепла и пищи.
- Дело в том, что тут неподалеку есть ещё один дом. Мы там и жили у чужого человека, который не очень хорошо с нами обходился. Мы…мы сбежали.
Девушка с любопытством посмотрела в глаза женщины, будет ли страх, недоверие или любопытство.

- Я смотрю, муж ваш не очень рад? Дружок мой мирный. За косточку будет вам преданно в глаза смотреть.