[PF] Темнейший Час (Троемирье) | ходы игроков | Глава 2. Таинственный Остров

... Собрав свой нехитрый скарб, Саул, Шаам, Шолта и Кармин отправились в путь. Как и предлагал Саул, наши герои шли вдоль кромки береговой линии, время от времени делая привалы и вслушиваясь в мертвую тишину, царившую вокруг - единственными ее нарушителями были шорохи слабых волн по песку, да дыхание четверки жертв кораблекрушения. Две стражи спустя, показавшиеся путникам целым днем изнурительного передвижения по вязкому и зыбкому песку, они сделали привал. Шолта была так измотана событиями дня и ночи, что на вопросы Саула отвечать наотрез отказалась - утро, мол, вечера мудренее, да и в такой могильной тишине даже легкий шепот звучал как раскаты весеннего грома. Спустя еще два часа перехода, когда впереди на востоке забрезжил рассвет, вконец измотанные путники решили устроить временный лагерь; был найден подходящий бархан - высокий и с "обрезанным" северным краем, такой как раз будет давать тень в самое жаркое время дня. Саул воткнул колья, найденные среди останков галеона, и натянул поверх них большой лоскут парусины; получилась импровизированная палатка, которая давала дополнительную защиту от палящих лучей солнца и создавала пусть и слабое, но тем не менее присутствовавшее ощущение защищенности и уюта. Здесь все и расположились на отдых; Шаам уснул в то же мгновение, когда его тело приобрело горизонтальное положение; Шолта долго переставляла свои две дорожные сумки так, чтобы они лежали впритык к ней; удовлетворившись, наконец, результатом, девушка - как была в своей кожаной куртке и плаще - так и уснула, уронив темноволосую голову на одну из сумок.

Несколько страж беспокойного душного сна все-таки были лучше, чем ничего, и проснувшись тогда, когда солнце уже потихоньку сползало к закатному горизонту, наши героя почувствовали себя отдохнувшими настолько, насколько это было возможно в данных условиях. Шолта первым делом удалилась подальше от мужчин, прихватив с собой сменную блузку ослепительно-белоснежного цвета и кусок мыла; исповедница отсутствовала добрый час, но вернулась, казалось, полностью бодрой и активной. Мокрые волосы черными прядями струились по ее плечам, намокшая от морской воды блуза не оставляла пространства для фантазии, подчеркивая изящество плечей девушки, плавные изгибы ее груди и прямую линию плоского живота; вчерашняя одежда была мокрой и, судя по всему, тщательно выстиранной. Уж непонятно как, но от Шолты исходил вполне ощутимый, но все же тонкий и нежный аромат каких-то цветов, название которых ни Саулу, ни Шааму было неизвестно (Кармин же идентифицировал его как ландыши), но чей запах им был уже знаком - Шолта и вчера источала подобные ароматы.

Устроившись на одной и сумок, девушка наконец обратила внимание и на своих спутников:

- Добрый вечер всем... Морская вода, конечно, не лучшее средство для поддержания личной гигиены, но за неимением лучшего - почему бы и нет? Вы, я надеюсь, уже привели себя в порядок? Ну так что же, мо'нэйрри, мы планируем делать дальше? Куда идти? Чем спасаться, когда у нас закончится вода и провизия? И что именно интересовало вас, нэрр Саул, вчера ночью - я готова ответить на все ваши вопросы.

   Возвращение Сестры застало разбойника за выбиванием из сапог нанесённого днём песка. Переломленное голенище защитило от скорпионов, любителей жалить ноги беспечных караванщиков (случай редкий, но возможный), но и без того неурядиц хватало. Тут можно было позавидовать Шааму, беззаботно таскавшему открытые сандалии. В остальном привычно хмурый Саул пребывал в обычной кондиции. И даже, казалось, вовсе не страдал от солнца. Сам мальчишка, повязав рубаху на манер тюрбана, занимался сервировкой позднего ужина на грубой рогоже мешка, но едва не выронил бурдюк с водой, когда их спутница явилась из-за бархана. И с того момента стал старательно глядеть в песок, раскладывая по лепёшкам сушёные фрукты и удивительно тонкие полоски сухого мяса с тщательностью одержимого. Шолта была слишком далеко, чтобы услышать, как мальчик что-то пробормотал по-парнисаански. Саул фыркнул и поднял голову, так же тихо чего-то ответив. Кармин разобрал что-то насчёт слежки, но комментарий наверняка был куда похаб... интереснее. Шаам густо-густо покраснел и, когда приглашал Сестру и Кармина к импровизированному столу, едва мог сдержать блуждавшую на лице ухмылку.
   – Мы будем идти вперёд, Сестра, – тем временем, беспечно ответил Саул, не отрываясь от работы. – И либо умрём, обессилев как нагруженный шелками верблюд, либо будем смеяться, вспоминая наши злоключения за трубкой душистого кальяна. Вам выбирать, во что верить.
   И вот опять. «Может быть» или «должно случиться». Ох, случай-судьба! Таись, черноглазая красавица, в танце многочисленных своих покровов. Только и остаётся, что внимать глухим звонам бубенцов, пытаясь выискать среди них смысл и совет. Как тогда, в детстве, стоя на залитом холодной синевой парапете пустынной крепости. Как тогда… когда он впервые захотел получить ответ. От неожиданного воспоминания Саул тяжело вздохнул.
   – А пока выбираете, будем говорить. Ответьте, Сестра. Ответьте полно и прямо – в чём обвинялся человек, бежавший с морского дворца? Очевидная ли то была правда или навет с третьих глаз, пятых рук? Чьей властью и каким поводом он был заключён под стражу? Каковы были о нём указания, кем отданы? – прежде чем Исповедница успела ответить, Саул поднял смуглый палец и вдруг хитро улыбнулся. – Не надо вааль-ха флебар,* общих фраз. Ваши тайны желаю услышать. Это поможет. Шаам, будь любезен.
   Разбойник с наслаждением захрустел протянутой мальчиком лепёшкой.

Была ли то работа розы каташена или же их самопровозглашенный проводник сознательно выбирал щадящий темп, но путь по вязкому песку давался Кармину легче, чем он ожидал - он как-то умудрялся не отставать.

На привале Фейсах-Квадир большую часть последней стражи провел над своей книгой заклинаний. Между делом маг тоже спускался к морю где-то в стороне от Шолты, но водные процедуры Кармина, предпочитавшего в дороге магические способы поддержания чистоты, были куда как короче. Умывшись соленой водой и попросту срезав кинжалом несколько колтунов из безнадежно спутавшихся волос, он вернулся под тент.
Хотя в фокусе внимания, пусть и неявном, Кармина был Шаам (заплечный мешок мальчика, главным образом), маг все временил с разговором или другими действиями.

Наверняка ему было что спросить и что ответить освежившейся Исповеднице, но, услышав первый вопрос Саула, Кармин, уже не скрывая вспышку интереса, предпочел молчать и слушать.

... Шолта долгое время молчала, словно собираясь с мыслями. В конце коцнов девушка заговорила:

- Имя того, кого мы захватили в плен, увы, нам неизвестно. Нам известен его титул среди Приспешников Тьмы - Эмиссар. Что весьма необычно, поскольку заключенный по всем очевидным признакам был обычным человеком. Хм... Не совсем обычным, понятное дело - маг, получивший академическое образование, и после предавшийся Тьме и Хаосу, запятнав свою душу Скверной, но с физиологической точки зрения - абсолютно обычный. Возможно, почтенный Саул не знает, но гварогов легко отличить от иных живых существ - как истинных, сотворенных в кипящих котлах Улья Тьмы, заполненных маслянистой черной дейфи, так и обращенных - "усовершенствованных", как они сами называют тех, кто стал гварогом, напитавшись Скверной Крайта по своей воле или без оной. Они все одержимы идеей того, что плоть - это слабость и недостаток, который нужно исправлять, совершенствовать. Они заменяют части своих тел на механические детали, кожу заменяют особым фарфороподобным (но при этом невероятно прочным) веществом, растущим в Крайтах, словно в наших лесах - грибы, а кровь их постепенно превращается в дейфи. Считается, что даже истинные гвароги - очень похожи на людей, поскольку они суть ничто иное, как неудачный результат жалкой попытки Новых Богов создать живое существо. Возомнив себя равными тем силам, что сотворили нашу вселенную и вдохнули в нее жизнь, они не рассчитали сложность задачи и несовершенство своих способностей, вот и получились... гвароги. Люди, которые не-люди, которые не удовлетворены тем, кто они и все время стремятся сделать себя сильнее, могущественнее, непобедимее, совсем как их ныне безумные хозяева и творцы. Когда-то давным-давно, в те времена, когда Безумные стали Безумными, одному из их детищ, вероятно, под воздействием внезапно обрушившегося на его богов и создателей безумия, пришла идея заменить свое тело на механизмы, кровь - на горючее, кожу - на крепкий и прочный материал, и таким образом стать всесильным и бессмертным; свое сумасшедшее вúдение того, кем дóлжно быть и стать гварогам, он выгравировал на своих Стальных Скрижалях. И с тех пор, вот уже тысячи лет, этот народ, который изначально должен был стать младшими братьями нас, людей, неукоснительно следуют заповедям Скрижалей. "Плоть - это слабость, а слабость достойна истребленья. Сталь и магия - вот силы, они достойны поклоненья". Как-то так гласит этот бред, и безумные мудрецы гварогов истолковали эти строки как то, что магия, совмещенная со сталью, это механизмы и техника, совсме как те, которым еще до Ожога обучали Новые Боги людей. Отсюда и происходит их стремление превратить себя в сумасшедший... кхм... даже не знаю, с чем сравнить... часовой механизм на ножках, способный плеваться ядовитой жидкостью и творить жуткие заклинания. Во всяком случае, это то, что знает Церковь Единого Пламени и чему учит своих борцов с подобной аномалией. Как-то так.

Шолта смахнула со лба капельку пота, нахмурилась. Отхлебнула немного воды из фляги и продолжила свой рассказ:

- О чем это я? Ах да, об Эмиссаре. Так обычно именуют тех гварогов, которых их народ отправляет со священной миссией - основать новый Крайт. Для этого Эмиссару, который всегда является чародеем, нужно будет "посадить" в землю - закопав или расположив во тьме ниже поверхности земной - так называемое Семя Тьмы, которое, созрев, раскрывается и прорастает в самые глубины земной тверди, туда, куда никогда не проникал свет солнца, туда, где царит извечная тьма. И тогда это... нечто... становится Черным Зеркалом, или Зеркалом Безумия. Особым артефактом, который не артефакт, существом, которое не существо, растением, которое не растение... В общем, чем-то, изобретенным Безумными Богами тогда еще, когда они уже были безумны, но еще не заключены в Хладное Узилище. Черное Зеркало высасывает из окружающего мира Эгни, осушая и разъедая саму ткань мироздания, саму реальность. И земля вокруг изменяется, преобразуется, трансформируется - становится тем, что мы называем "Крайт", что на Старшей Речи значит "рана", "язва", и теперь вы знаете, почему. Потому как Крайты - это воистину язвы, смертельные опухоли на плоти нашего мира и всех миров - впитывая Эгни, Черные Зеркала разрушают не только материю, но и дух, таким образом нарушая саму структуру Межмирья. Есть ли какой-либо жуткий и неведомый нам план у Безумных, сообразно которому они планируют выжить, если однажды их чудовищные слуги и приспособления исковеркают и уничтожат все Мироздание? Или ждать логичных поступков и рационального плана от Безумных - смешно? Не знаю. Знаю лишь, что одной из главнейших задач нас, Исповедников и Исповедниц, всегда было не бороться с магами-отступниками, как считает весь мир; но помогать паладинам бороться с гварогами, а главное - извлекать информацию и сообщать нашим собратьям в рати церковной, где располагаются Черные Зеркала.

Таким образом и мы, наша гведда, узнали о том, что некий Эмиссар доставит в Джалпур Семя. Сообщили нам сие сквозь слезы и стенанья исповеданные ведьмы и Приспешники Тьмы, которых мы вопрошали на юго-западном побережье Пряных Королевств. Устроив засаду, мы перехватили и Эмиссара, и его слуг, и сундук с Семенем; каково же наше удивление было обнаружить, что Эмиссар - не гварог, но человек. Еще и человек, приказывающий и повелевающий гварогами. Собственно, он и его опасный груз мы везли из Парнисаана в Маалиму...

   – Ифритова бездна, вот это рассказ! Впервые слышу, будто у этих созданий есть разум и подобие цивилизации. Впрочем, я впервые слышу большую часть истории, – в изумлении присвистнул Саул, пытаясь удержать в фокусе скачущее ко всё новым открытиям повествование.
   Да в Шолте пряталась целая библиотека. Саул никогда не видел человека, настолько осведомлённого о древних временах. И подозревал, что другого не увидит. Новые Боги, Эгни, Чёрные зеркала… О Падишах-Солнце! Да Саул стал сомневаться в своём знании диалекта, не то что в правдивости повествования. Девушка тасовала гностические понятия с непринуждённостью рыночной гадалки, и в глубочайшем диссонансе Саул стал глядеть на лепёшку в руке так, будто вот-вот она извергнет огонь творения. Он даже головой помотал. Теперь Саул был не настолько уверен, что желает и дальше узнавать тайны Шолты Ириналлен. Новообретённые знания брякались туда-сюда, да так и не укладывались в одну картину. Наверное, надо было задать какой-то вопрос. Или наоборот, надо было как-то спасаться из водоворота информации и поберечь голову. Он прокашлялся, покосившись на Фейсаха и пытаясь понять, серьёзно ли слушает колдун. Этот-то должен разбираться в предмете?
   Ничего не решив, Саул сделал очень авторитетный вид, которым сразу выдал, что ничего не понял. Законы высокой арканы иным архимагам неясны, где уж пустынному глоткорезу! Разбойник не мог разобраться даже в себе, и механизмы таинственных Зеркал были для него ещё большей чащей. Саул только подумал, что огнепоклонники эти бы истории да султану в уши заливали. Присягнуть ведь можно: если бы Шолте поверили, купалась бы она в деньгах до конца дней, за спасение-то драгоценного Джалпура. А благодарный двор, глядишь, выделил бы ей какой-нибудь другой корабль… Но мечты оставались мечтами. Они всё ещё завтракали на ночь его знает каком конце света. Только в голове вертелся дурацкий базарный мотивчик на манер зачитанных Шолтой текстов со Скрижалей. Наверное, не худшая реакция на свете.
   – Э-э-э… а почему вы просто не сожгли сундук? – нарушил затянувшуюся паузу Саул. – Слышал, в Церкви не очень-то чтут институт Доказательств Преступления.
   Прагматичный разум Саула открывшаяся панорама покорила ненадолго. Он уже прикидывал, как бы на месте загадочного Эмиссара пытался обернуть поимку к своей выгоде. И почему-то с большим интересом смотрел на Фейсаха. Но больше ничего не добавил.

Шолта излагала, а Кармин внимательно слушал, пару раз его глаза блеснули, но он не перебивал. Казалось, что только последние слова Исповеднице о нетипичной человеческой природе Эмиссара открыто заинтересовали его. И другой раз Кармин на короткое время почти выглядел рассеянным, что с трудом вязалось с его повадками и общим обликом. (В этот момент он враз вспомнил свои сновидения этой дневки, это был первый сон за много месяцев без ошейника, и он пробуждался каждую четверть стражи, чтобы быть погребенным под очередным каскадом образов: лица врагов и союзников и тот, кого он мог назвать больше, чем союзником; маслянистая жидкость бьющая из скважины в песке, занятно похожая на субстанцию гварогов; свист пламени вырывающегося из белоснежной резной башни, лязг оружия, хитрое нагромождение дворцовых планов, и, отчего-то, соколиная охота.)
Фейсах-Квадир высказался, пока Шолта собиралась с ответом для Саула:
- В церковной школе Инквизиторов учат хорошо, но слишком быстро. Я сужу по тому, что в вашу академическую программу не пролезла концепция этического релятивизма. Ведь идея создать полумеханичекое существо с кровью-горючим - сама по себе идея создать альтернативно живое существо - блестящая, в вовсе не жалкая, но я согласен, что исполнение далеко от совершенства. Так же как по-своему далеки от совершенства и все создания из плоти и крови, включая людей, разумеется.

В действительности Кармин, любивший и понимавший механику, всегда был очарован идеей гварогов, даже больше, чем показывал сейчас. А реализацию - орды полубессознательных существ с капающей слюной - в самом деле находил жалкой. Возможно, за всем этим стоит чуть более глубокий замысел, если в гварожьем культе, как он теперь знал, были люди, гипотетичеки способные видеть дальше своего носа… Фейсах Квадир снова пожалел, что у него не было возможности поговорить как следует с очкастым старикашкой. Вернее, когда эта возможность предоставилась ночью в соседней камере, у него самого не было интереса.

- Я тоже задам вопрос. Семя было единственным грузом эмиссара? Какие-нибудь тексты, дневники? - Вопрос для ученого мага был естественен, но Кармину пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не прозвучать алчно или чрезмерно вовлеченно.

- Нет, увы. С собой этот неизвестный не имел ничего, что было бы написано, ни дневников, ни свитков, ни книг, - ответила Шолта. Почему-то обоим ее собеседникам показалось, что, во-первых, Шолта не умела лгать, и во-вторых, именно сейчас она солгала. - А что касается Семени... Уничтожение такого сильного артефакта могло быть чревато последствиями. Когда мои коллеги прошлого уничтожали Черные Зеркала, то, как отмечают архивы Исповедников, это влекло за собой катастрофу такого масштаба, что в радиусе на многие мили не выживал никто, а ведь Джалпур - густонаселенный город. Собственно, благодаря этому Султан Джалпура и рассыпался благодарностями и позволил нам забрать также и нашего собрата с еще одним заключенным... кхм... - девушка бросила быстрый взгляд на Кармина. - Но этот скряга не удосужился ни раскошелиться за спасение тысяч жизней, его в частности, ни помочь с кораблем, - Шолта горько вздохнула, снова промочила горло и продолжила: - Увы, таковы правители любого города в любом уголке земли. Пока угроза не маячит у них перед глазами, они никогда не расстанутся с единственным божеством, которому посвящают всю свою жизнь, - с золотом.

Собственно, поэтому мы и не сожгли сундук. К тому же, мы получили однозначное распоряжение: доставить сей артефакт в целости и сохранности. Уж не знаю, зачем - возможно, наши ученые собираются исследовать его, чтобы понять принципы его действия и разработать оружие, которое способно бы было уничтожать как Семена, так и уже полноценные Зеркала... Кто знает?

   Саул ей не поверил. Ни про дневники, ни про неуничтожимое оружие Безумных Богов. Про самих Богов тоже не особенно, но это старая песня. Сейчас говорили о сундуке Эмиссара. Было бы Зеркало действительно таким, что помешало бы «железным людям»-гварогам покорить все обитаемые земли, просто единожды продемонстрировав непобедимую мощь своего оружия? Или истребить, если поверить в приписываемую им абсолютную мизантропию. Ведь что бы противопоставили такому? Ни выдернуть запал, ни уничтожить без катастрофических жертв. Нет-нет, что-то было не так просто. Опять ненужный западный ригоризм, который всегда удивлял Саула в иноземцах. Разве неведомо им, что к каждому оазису ведёт две дороги, каждая задача имеет два решения? Ну... или Шолта опять сказала не всё. На том, что речь идёт (если Саул верно запомнил последовательность) о только Семени, а не уже о Зеркале, он решил не зацикливаться. Главное, уяснил он – торжественное сожжение сундука не было выходом, а церковные секреты его пока не интересовали. А вот выбраться из дюны раньше, чем они вымрут от голода, хотелось бы. И в этом могла помочь каждая деталь:
   – Скажите только: в его записях есть что-то, что могло бы помочь в нашей ситуации? – мягко, ни словом не укорив маалиманку («всем нам есть, что скрывать – правда, Саул-Убийца?») во лжи, переспросил разбойник. Шаам возмущённо взглянул на него, но сосредоточенный вид господина заставил мальчика промолчать.

Фейсах-Квадира приятно удивила форма, в которой Саул задал Шолте вопрос (южанин словно снял его с языка Кармина). Еще больше магуса устраивало, что разоблачение лжи, пусть самое тактичное, исходило не от него - подозрительного и априори враждебного Отступника.
Кармин деликатно смотрел в сторону и ждал ответа, обдумывая запасную тактику.

... Услышав вопрос Саула, Шолта горько усмехнулась:

- Что ж, из меня всегда была никудышная лгунья; хотя я об этом и не жалею. Пламя источает свет истины, тогда как все, кто его отринули, ютятся во тьме лжи и искажений, - девушка бросила презрительный взгляд на Кармина, но почти сразу же снова перевела его на парнисаанца: - и Солнце. В смысле - Пламя и Солнце освещают путь для правды, ложь же распространяет свои гнилостные миазмы по бескрайним просторам Тьмы.

Да, мой благородный собеседник, я обнаружила дневник Эмиссара среди его вещей. И - да, там было кое-что, что могло бы помочь нам отыскать путь домой, или куда угодно в этом мире. Собственно, во всех мирах нашей вселенной, если мои предположения верны, - Исповедница вытянула из ножен кинжал и начала рисовать что-то на песке под ногами: - Вот так выглядит эта вещь, и, судя по записям Эмиссара, она была среди его вещей; я не успела пересмотреть все, что мы конфисковали при аресте этого... человека, и - осматриваясь в развалинах нашего галеона, я, увы, так и не нашла ничего подобного. Одно из двух - или этот предмет утонул вместе с большей частью корабля, его экипажа и груза, или же сего артефакта и изначально не было среди имущества проклятого старика, - Шолта тяжело вздохнула.

На песке же была нарисована сфера, состоявшая из нескольких колец, вставленных одно в другое, и какие-то жирные точки на противоположных концах каждого из колец.

- Калон Хеол не утонул. У меня даже есть подозрение, что именно из-за него мы там, где сейчас находимся.
Кармин выразительно посмотрел на Шаама:
- Увы, тебе придется расстаться с нашим «гироскопом». А мне понадобятся записи Эмиссара. Шолта, ты ведь не откажешься ими поделиться? Любая информация может оказаться стоящей, пока я буду разбираться в принципе работы Сердца Дорог. - Закончил он как ни в чем не бывало, подразумевая, что уж ему, как человеку настолько очевидно ютящемуся во тьме искажений и лжи, нет нужды оправдываться.

   – Гироскоп? – задумчиво протянул Саул, припомнив короткий вчерашний разговор.
   На Шаама уставились сразу несколько пар глаз, а сам мальчик покраснел и неуютно поёжился.
   «Сдал, крыса...»
   Шаам подозревал, что его находка – что-то не совсем обычное, но иррациональное нежелание расставаться с приятными серебристыми обводами не отпускало мальчишку. От одной мысли, что любопытно-равнодушные лапы рыжего станут хватать «гирохлоп» и вертеть его туда-сюда, Шаама вполне ощутимо передёрнуло. Он... он... он ну не мог! И весь подобрался как волчонок.
   – Да ладно, – натужно улыбнулся Шаам, соврав так отчаянно, что даже слепой бы понял. – Чего тебе в моём гирохлопе, колдун? Нарисовали-то что-то другое!
   – Секретики, секретики... – со всё возрастающим интересом Саул поочерёдно глядел то на Кармина, то на Шаама.

Кармин не сдержал смешок.
- Понимаю, предмет довольно блестящий.
Пояснив своей шуткой не то скрытность Шаама, не то свою собственную, он продолжил:
- Но в мире есть много других блестящих вещей. Хотя…, - тут Фейсах-Квадир перешел на парнисаанский, обращаясь только к мальчику, - предположи я заранее, что игрушка сделала тебя устойчивым даже перед лицом пресветлой Инквизиции в мокрой рубашке, я бы нашел способ дольше тянуть с секретами. Извини. Я сожалею о своей поспешности.

   Не то лицо Инквизиции, не то конкретно мокрая рубашка или понимание глупо-безвыходной ситуации – но что-то да сработало, и мальчик, грустно вздохнув, полез в холщовую сумку.
   – Да сами глядите, – говорил он, стараясь не смотреть Шолте в глаза, – совсем друго... ой. А если так поглядеть, то похоже...
   В смуглой руке лежало Сердце Дорог, переливающееся блестящей кольчугой сцепленных колец. Саул дёрнул край рта в ухмылке:
   – Вот это совпадение.

... Шолта, вперившись взглядом в сферу, долго не могла ничего сказать. Когда же дар речи вернулся к ней, девушка прошептала:

- Маленький засранец, я могу простить все, но не предательства... А ведь тебе доверилась, - с этими словами Исповедница полезла в свою пухлую дорожную сумку и, порывшись немного, выудила из нее старую потрепанную пергаментную тетрадь. - Это - дневник Эмиссара, и работать над ним мы будем все вместе, - с этими словами Шолта протянула дневник Кармину.

   – Эй, с чего это я засранец?! – возмущённо завопил Шаам. – Это называется «шарик в сумке завалялся», а никакое не предательство! Тоже мне. Разведут из джейрана султана. Нате свой шар, чтоб он не сдался. Подумаешь тоже! И сразу засранец. Да он и десяти монет не стоит.
   Он с силой уронил Сердце на развёрнутую скатерть, так, что кольца звякнули.
   – Думаю, Сестра, вам стоит быть аккуратнее. Этому юноше хотели отрубить руку за воровство. На третий раз. Два предыдущих судья жалел его из-за малых лет, – едва сдерживая фырканье, сказал Саул. – Хотите, провернём это прямо сейчас?
   Шаам сделал вид, что насвистывает «Королеву Солнца».

Кармин без промедления принял дневник, но, прежде чем раскрыть, задержал в руках.
- В каком мире ты живешь, бедняжка, если для тебя это предательство? Ладно, можешь не отвечать. Разумеется, повозись с Сердцем, надеюсь, ты не перенесешь нас на встречу к своему Единому сразу, ведь для этого и работающий артефакт не нужен...
Фейсах-Квадир прошептал заклинание и вгляделся в дневник, будто собирался читать через обложку.
- Юноша уже пострадал, став жертвой моего дурного влияния. А отрубить руку мы успеем, когда кончатся припасы.
Сказав это, Кармин подумал, что малолетний плут, конечно же, недостаточно сообразителен, чтобы оценить жест мага, переводящего гнев Исповедницы на себя.

... Дневник был испещрен записями того, кого Исповедница именовала "эмиссаром", покрывавшими пергаментные страницы мелким нервным почерком. Очи Межмирья - способность магов, которая позволяла им видеть Эгни во всем, к чему эта энергия была применена, раскрыли Кармину также и множество строк между строк; прошептав заклинание, позволившее ему непосредственно дешифровать эти записи, отступник погрузился в чтение.

Постепенно солнце склонилось к западному горизонту, а после и вовсе скрылось за дюнами. Маг все читал, не замечая суеты и возни его вынужденных спутников; много, слишком много информации содержалось в дневнике этого человека, и многое было написано неким иносказательним шифром, не позволявшим Фейсах-Квадиру понять наверняка, о чем шла речь в записях эмиссара.



Наспех перекусив и подремав несколько часов, Кармин проснулся раньше других, чтобы вернуться к чтению - именно за этим занятием застали его и Саул, и Шолта, и Шаам, словно и не спал вовсе странный чародей в ало-пламенных одеждах.

После утренних забот - ополоснуться в море и позавтракать - Шолта снова подняла вопрос о том, что делать дальше. Сидеть на одном месте девушка не считала разумным, но идти вдоль побережья можно было целую вечность; предвосхищая контраргумент Саула, Сестра Исповедница сразу же добавила, что и в безбрежную пустыню, раскинувшуюся к югу от них, она идти вовсе не желала. Видимо, отчаяние сложившейся ситуации начало доходить до маалиманки, и отсутствие надежды на спасение явно постепенно, но неумолимо выбивало ее из колеи.

Если бы кто-нибудь из спутников проснулся на стражу или две раньше, он бы увидел, как Кармин оторвался от дневника - глаза магуса сияли как звезды ярче тех, что не погасли еще на предрассветном небе. Выхватив из-за пазухи книгу заклинаний, он вытряхнул откуда-то из переплета заточенный грифель, раскрыл книгу на пустой странице, которую немедленно покрыл какими-то маловразумительными закорючками. Почти сразу же вспышка озарения сменилась методичным штудированием дневника эмиссара. Кармин отложил его только, когда раб Саула «сервировал» их все более осторожную и экономную трапезу, а Шолта начала подавать признаки паники (в их ситуации вполне здоровой, справедливости ради отметил Кармин).
- Ты так говоришь, будто всерьез надеялась, что у нас хорошие шансы на спасение, - внес свою долю оптимизма Кармин.
- Но, как ни удивительно, теперь они в самом деле слегка увеличились.
Фейсах Квадир поднял Сердце, нежно перебирая тонкие полусферы.
- Оно не переносит тебя, а смещает реальность вокруг, так, что ты оказываешься в другом месте. - Кармин посмотрел в сторону, возможно раздумывая, не добавить ли что-то еще, но скорее всего просто погрузившись в размышления о перспективах.
- Мы должны определить сочетание знаков - координаты - хотя бы для одной пригодной локации, чтобы убраться из пустыни, - закончил он, наконец.

   Спутники (по крайней мере двое из них) действительно не проснулись, но зато отлично выспались и были готовы к новому трудному дню. Довольно просто быть бродягой: тебя не смущает отсутствие пути.
   – По каким принципам? Звёзды? – предположил Саул. – В караваны, следующие через дальние пески, берут учёных книжников, чтобы те читали по ним направление...
   Это было так масштабно, захватывающе и невероятно, что даже не вызывало в Сауле удивления. Весь мир! Весь мир будет вертеться перед ними по серебристой оси, когда колдун разберётся (а этот колдун разберётся), как работает «гироскоп»! Для бандита из города воров и купцов слова Кармина просто выпадали за грань понимания. Он не мог уяснить сказанное. Зеркала, проклятые гиены, да даже огонь, льющийся с человеческих рук – изумительные, но в определённом смысле банальные чудеса. А сейчас... э... никакого воображения не хватало, чтобы представить сложную архитектуру миротворящих процессов Сердца Дорог. И без воображения те становились ахроматически-бесцветными как пыльные чертежи в библиотеке какой-нибудь ханаки, не вызывая удивления в своей абсолютной, дикой невозможности.
   Шааму было проще. Шаам просто ничего не понял. Главное, что у них появилась надежда. Мальчик с опаской и восхищением глянул на серебристые абрисы Калон Хеол, всё так же манившие его к себе.

- Это верно и для морских путешествий, - подхватил Кармин. - Да, рисунок звездного неба может оказаться ключом для понимания сигилей. Как и земная картография.
Во взгляде и голосе Фейсах Квадира проскользнуло удивление, и дело было не в том, что похожий на разбойника с большой дороги парнисаанец так быстро и практично все схватил, а то, что, по всей видимости, человек с рыбным ножом смог оценить головокружительную силу артефакта. И ведь Кармин еще не сказал самое интригующее:
- Древние тексты утверждают, что Калон Хеол позволял путешествовать в отражения нашего мира, а эмиссар в своем дневнике упоминает о перемещении во времени.
Теперь Кармин удивлял себя сам, он ведь не собирался рассказывать об этом без крайней необходимости…
- И если Сердце зачем-то было активировано во время крушения, все это - Фейсах Квадир широким жестом обвел дюны, - может оказаться вымершем в завтрашнем дне лесным островом морского народа или даже другом мире. Тогда здесь нам действительно некуда идти. С другой стороны, я бы не полагался на эту версию событий, она попахивает безумием, - быстро добавил Кармин, отчего-то поморщившись на последнем слове.

   Саул до боли стиснул пальцы в кулак, хотя его лицо осталось безэмоциональным. Чувство твёрдого ощущения реальности уходило из-под ног как зыбучий песок. Он спросил себя – не мираж ли сидит перед ними; не соткан ли голос и вид рыжего чужестранца магией ифрита? Не должен ли он свести его с ума? Быть может, это Безымянный принял новый облик? Теперь он не шепчет в ночи, а говорит прямо, не боясь солнца и дня?
   Перчатка скрипнула.

   «Третий день второй декады месяца Гиамони, год 3013.
   Но в тот миг я поверил ему, хотя его слова казались еретическими по духу и непостижимыми по смыслу. Я не мог разобраться, как и чем можно объяснить такое могущество, не прибегая к божественной отсылке. Но понимание нахлынуло на меня: всё обратимо. Выбор, возможность, предопределение... в его словах и этом маленьком серебристом шаре я почувствовал фундаментальный вызов всему, что составляет удел человека. Всё обратимо. Не будет больше метаний между «могло случиться» и «должно быть», не будет вопроса, терзающего мою жизнь. Всё обратимо.
   Разве не этого я хотел?
   Разве не к этому стремился?
   Он объяснит. Он научит. Он должен рассказать мне, как. А я... а я найду ответ, зачем.
   Остальное пусть провалится к Ратри».

   – ... это... действительно возможно? – Саул вопросительно посмотрел в глаза Исповедницы.